Лариса Кондрашова - Замуж - не напасть

Шкатула Лариса

Замуж — не напасть

Глава первая

— Я подала на развод, — говорит Евгения и смотрит, как на глазах меняется лицо мужа: от обиженного — что можно ждать от тебя хорошего? — до недоумевающего: уходить от меня?!

— Могу я узнать причину? — холодно спрашивает он, вздергивая подбородок.

Что? Причину? От возмущения у неё перехватывает дыхание, и Евгения боится, что открой она сейчас рот, оттуда вылетит лишь задавленный писк. Она идет на кухню, мелкими глотками выпивает полстакана воды — рука у неё дрожит. И почти бегом возвращается в комнату.

— Причина в том, — выпаливает она, — что ты заставил меня чувствовать себя шлюхой!

— Чувствовать или быть? — спокойно уточняет он и подчеркнуто внимательно смотрит на балконную дверь, будто ожидает, что из неё выйдет высший судия и испепелит неверную жену.

Евгения садится в кресло и опускает глаза, чтобы "любимый муж Аркадий" не увидел плещущей в них ненависти: да, она ненавидит его! Он, как всегда, не понимает её молчания. Решил, что она уже раскаялась и потому охотно менторствует:

— Ты насмотрелась дешевой американской порнухи и думаешь, будто жизнь — сплошной секс, а сексуально озабоченная женщина не может быть ни хорошей женой, ни матерью! Где Никита? Опять у бабули? Чтобы развязать руки мамуле?!

Что он говорит? Во всем обвиняет ее? И то, что она не спит по ночам, а тело её напрасно томится, значит лишь, что она просто похотливая сучка?! А то, что у неё в организме все разладилось, и она стала раздражительной при её прежде веселом и легком характере?

Аркадию сорок шесть лет. Он на десять лет её старше. Интимные отношения между ними бывают не чаще одного раза в месяц. А когда у Аркадия как-то были неприятности по работе, они не жили как муж и жена больше полугода…

Неужели, в тридцать шесть лет её жизнь уже кончилась? Неужели, как женщина она больше не может вызывать желание? Почему-то все её естество протестовало против этого!

Евгения всегда за собой следила: это у них в роду. Наверное, умирать будет, попросит, чтобы ей в гробу подкрасили губы… Так вот, тогда она превзошла саму себя — на какие только ухищрения не пускалась! И туалетную воду подбирала особую. Может, думала, на запах среагирует? И спать ложилась голой! И будить его пыталась — он ведь засыпал, её не дожидаясь. Все напрасно!

Она ехала в автобусе домой и вспоминала эти свои бесплодные попытки, и жарко краснела при мысли, что она так унижалась ради… Собственно, ради чего? Ради удовольствия?

Ее тело. Вот что двигало ею. Это тело не хотело — почти стих! — не хотело подчиняться мысли, что как женщина она уже кончилась. Оно чего-то там хотело, это странное тело! Хотело дарить себя. Отдавать! Радость обладания! Какие красивые слова. А у неё не было радости. Просто она неинтересна, как женщина!

Вот в эту самую минуту кто-то и сказал ей в ухо:

— Девушка!

Она вздрогнула от неожиданности — обычно так её называли, в основном, в очереди — и обернулась, какой-то мужчина невидный, рыжий, одного с нею роста положил руку рядом на поручень и улыбался ей так, будто они — давние знакомые.

— Мы ходили в один детсад? — неприязненно спросила она; Евгения не имела привычки знакомиться в транспорте и обычно, почувствовав её нежелание, мужчины оставляли свои попытки. Другие, но не этот. Этот лишь спокойно сказал:

— Нет, мы живем в соседних домах. Обычно я молча любуюсь вашим лицом, но сегодня вы так ожесточенно воюете сама с собой, что я решил вас окликнуть, дабы не допустить кровопролития.

"Ишь, как складно чешет!" — недовольно отметила она про себя, но на прежних мыслях сосредоточиться уже не смогла и вынуждена была слушать этого… соседа!

— Какая вы, однако, пристрастная!

— Что? — она не поверила своим ушам.

— Вы меня совсем не знаете, а уже не любите!

— А я должна вас любить?

— По крайней мере, могли бы заинтересоваться: во мне уйма достоинств!

Автобус остановился. "Из-за этого приставалы я чуть не пропустила свою остановку!" Она выскочила, но он уже стоял и протягивал ей руку. Чтобы не выглядеть законченной стервозой, Евгения оперлась на нее, но тут же быстрым шагом направилась в сторону дома.

— У вас дома дети? — спросил он, приноравливаясь к её бегу.

— Нет! — она резко остановилась (Аркадий таки прав: и в тот день Никита был у бабушки). — Привычка — всегда мчаться домой.

— Наверное, вы на бегу и не заметили, что наступила весна? — спросил он и протянул ей букетик ландышей. — Может быть, немного погуляем?

Евгения мысленно пробежала, как по клавишам: в холодильнике — борщ, плов, компот, муж придет не раньше восьми. И правда, куда она так мчится? К телевизору? Что будет плохого, если она немного прогуляется? На самом-то деле, весна!

— Ландыши! — она несколько растерянно понюхала букет. — Разве уже расцвели ландыши?

— Конечно, — удивился он, — конец апреля!

— Вы эти ландыши купили для кого-то другого, а пришлось отдать мне! проговорила она и осеклась: какое ей дело до того, кому он их купил? Забыла, когда ей дарили цветы… Или взаправду поверила в свою женскую непривлекательность?

Но он поддержал её игру.

— Я купил их для вас!

И не отвел взгляда, хотя глаза его смеялись.

— Но вы же не могли знать, что мы сегодня поедем одним автобусом! кажется, она тоже втянулась в это игривое настроение.

— Весной, знаете ли, у меня бывают приступы ясновидения! А если бы интуиция подвела, я просто поставил бы ландыши в вазу. Не только женщины любят цветы. Просто мужчины стесняются признаваться в этом.

— Но вы же не стесняетесь.

— Я — другое дело.

— Вы — инопланетянин?

— Нет, но когда-то я раз и навсегда решил: раз я не могу привлекать женщин красотой, буду привлекать оригинальностью.

Они сидели на огромном — в два обхвата — бревне, неизвестно откуда появившемся посреди их нового микрорайона, все деревца в котором были пока чуть потолще прутика. Евгения не могла понять: что это с ней? Никогда прежде она не шла на подобные знакомства.

— Англичанка, блин! — ругался один её коллега. — Обязательно её надо представить! Как же ты в юности с парнями знакомилась?!

Юность! Да, были ли у неё тогда эти самые парни? Нельзя сказать, что на неё совсем уж никто не обращал внимания. В восьмом классе, например, ей прислал записку мальчик: "Женя, давай дружить. Дай ответ — да или нет?" Почему-то это чистосердечное предложение тогда её жутко рассмешило. Теперь она понимает, что поступила жестоко. Написала ему что-то вроде: "Мой ответ — нет и нет!"