Выбор сердца - Ника Верон
— А не думал, что из-за всего этого, своего младшего пацана вообще можешь не увидеть? Сейчас, как при совке, занавес железный захлопнется, и останется Никитка за бугром.
А вот сейчас был использован запрещенный прием. Константинову потребовалось приложить максимум усилий, чтобы удержать себя в руках. Скандал вокруг собственного имени допустить не мог. Не имел права. Ладно, сам. В такие минуты всегда думал о близких людях.
— Тём, ну чего ты добиваешься? — уже направившись к выходу из зала и оборачиваясь, поинтересовался Алексей, напомнив, — Я ведь и врезать могу. А рука у меня тяжелая. И ты — не женщина, по полной получишь.
Вообще, силовое решение проблемы не принимал в принципе, предпочитая спорные моменты урегулировать так сказать словесно, включая дипломатию. И Сашников о том тоже прекрасно знал. Вот только провоцировал для чего — никак понять не получалось.
— Ясно, больной патриотизм зашкаливает, — резюмировал тот. — Только подумай, кому ты здесь нужен будешь, когда каша заварится.
— О себе беспокойся, — совершенно спокойно обронил Алексей и не оборачиваясь, направился в раздевалку.
У него оставалось достаточно времени, чтобы принять душ и… Судя по времени — сделать звонок. Не другу — любимой женщине. Женщине, вернувшей его к жизни. К нормальным отношениям. Никогда не думал, что в сорок восемь влюбится, как пацан.
Позвонил уже в машине. Настроение её совершено не понравилось. Предложил заехать, забрать с собой, пока ещё находился на полпути к месту съемок. Однако получил категоричный отказ с предложением спокойно работать и обещанием его дождаться.
— А вот этого не надо, — попросил он, выезжая на трассу. — Я, действительно, могу быть поздно. Ложись спать.
Не видел смысла в подобных жертвах. Это у него — без вариантов. Хотя… Не мог не согласиться с тем, что фраза, с обещанием дождаться, затронула какую-то невидимую струну. Душевную струну. Появилось непонятное и неизвестное ранее ощущение нужности, важности. До сих пор его никто не ждал. Из командировки, с премьеры, да просто с работы, со съемок. В лучшем случае, нарисовывался на пороге Димка. В таком случае появлялась возможность перекинуться хотя бы парой фраз.
— Предлагаю считать это репетицией семейной жизни, — неожиданно весело прозвучал голос Риты в телефоне, а на втором плане что-то достаточно аппетитно зашкварчало.
Судя по всему, эта маленькая несносная женщина всё-таки добралась до кухни. Мелькнувшая мысль вызвала беззлобную усмешку Константинова. Да, вот теперь знал точно, чего ему в этой жизни так не хватало…
3
Санкт-Петербург. Это непонятное, необъяснимое ощущение. Оно снова появилось несколько часов спустя, когда вернулся домой. Света не было нигде, кроме спальни, в которой приглушенно горел ночник. Прислонившись к дверном косяку, улыбнулся. Рита дремала, обнимая его подушку. И выглядела совсем… по-домашнему. Такой… уютной, тихой. Поймал себя на желании её поцеловать. Вот именно сейчас, когда спит.
Почувствовав взгляд, а возможно и посторонние звуки, связанные с открыванием им входной двери и перемещением по квартире (хотя постарался всё делать максимально тихо), Рита, открыв глаза, подняла голову. Натягивая на плечи одеяло (странное действо, учитывая, что в квартире тепло, а уж обнаженной, только за эти пару дней, видел не раз), села на постели.
— Ну, и как это понимать, почему мы не спим? — поинтересовался он, присаживаясь на корточки перед постелью и постаравшись удержать взглядом взгляд гостьи. — Что-то случилось? Или новостей перед сном насмотрелась? — кажется, была сделана попытка сыронизировать. Только с последним сейчас, учитывая происходящие катаклизмы в стране, было сложновато.
— Скорее из-за Ксюхиного звонка психанула, — проворчала Ритка, продолжая удерживать одеяло практически у самой шеи, что Константинова заводило в некоторый тупик. Если его надумали стесняться, да еще до такой степени… Самое время начать поиск причины. Всего пол дня отсутствия, а на пороге уже новая проблема вырисовывалась. И это при том, что за минувшие пару суток у них всё было в данном вопросе просто замечательно.
— Что-то дома? — спросил осторожно, решив, по крайней мере — пока, поддержать тему, с которой хотя бы на контакт пошла.
— Истерика у нее, — еще и этот вздох, полный обреченности. — Деньги снимает, сахар-гречку закупает, — продолжала между тем Ритка, после секундной паузы совершенно неожиданно, уходя от затронутой темы, спросив, — Ужинать будешь?
Ответил не сразу. Настаивать и выяснять о состоянии мало знакомой ему Ксюхи не планировал. Если Рита сама уходила от разговора… Счел благоразумным тоже отступить. Больше сейчас беспокоило состояние самой гостьи. Это непонятное стремление закрыться от него. Если только не предположить, что с просони, чисто автоматически пытается укрыться. Или… Мелькнувшая мысль вызвала прилив желания. Что на ней сейчас? Его футболка? Или, может, совсем ничего? В чем она вообще спит, когда ложится в постель совершенно одна?
— В душ только загляну, — выпрямляясь и выходя из спальни, обронил Константинов.
А, по сути, попросту сбегал. На данный момент — от самого себя. Необъяснимое состояние напряжения гостьи удерживало от сколько-нибудь откровенных намеков (не говоря уже о действиях).
Не сказать, чтобы был сильно голоден. Во время съемок были чай, бутерброды. Особо никогда не привередничал. И сегодня — перехватил. Только озвучивать этого не стал. Его ждали. Для него… Для него готовили!
В кухне появился минут через пятнадцать, успев сполоснуться и переодеться. Привычные домашние брюки и достаточно свободная футболка. Всегда одетый. Даже когда одни. Что это — какой-то собственный пунктик? Или как-то связано с её присутствием в квартире? Учитывая, что между ними происходит в эти дни, вряд ли своей полу обнажённостью смутит.
На ней была коротенькая сорочка. Совсем коротенькая. Черный шелк с кружевными вставками. А когда Рита, даже совсем немного, наклонялась вперед… Перехватило дух. Вроде бы к сорока восьми пора уже насмотреться на женские прелести.
— Ого. — Константинов, остановившись за спиной, лишь вскользь коснувшись чуть прикрытой кружевом груди, медленно, повторяя каждый изгиб женского тела, переместил ладонь к бедру. Приподнимая сорочку, продолжая, — А почему до сих пор не надевала? Может, мы вместо ужина чем поинтереснее займемся, а? — предложил он, обжигая дыханием её шейку и одновременно теснее прижимая к себе, давая почувствовать пробуждение собственного желания. — Мне завтра не вставать. В театр к двенадцати, — продолжал слегка севшим голосом, а ладонь настойчиво поглаживала спрятанное в трусики заветное местечко.
Прекрасно понимала, о чем говорил. Да и — чувствовала. Вот
