Карина Тихонова - Блюз бродячих собак
— Бандит, кто же еще! Сейчас насиловать начнет…
Я подскочила на месте:
— Не открывай дверь!
— Выломает, — ответила барышня.
— Слушай, ну поговори ты с ним, как с человеком! Объясни ему, что женщин, которых любят, не насилуют! Что ж он, вообще отмороженный?!
— Хрен его знает, — повторила барышня хладнокровно. Отобрала у меня бутылку водки и налила себе полный стакан. Опрокинула его в рот, вытерла губы и сказала:
— Слушай, шла бы ты отсюда. Если вы на пороге столкнетесь, я скажу, что ты дверью ошиблась. Понятно?
То, что я ошиблась дверью, мне было понятно и без нее. Но жалость к девушке с трудной судьбой пересилила, и я предложила:
— Хочешь, останусь? Не станет же он при мне…
— Иди-иди, — поторопила меня барышня и выпила еще водки. — Я должна пройти через все.
— Почему?!
— Потому что Читателю Это Нравится! — ответила девушка опостылевшей мне фразой.
Я молча развернулась и двинулась на выход. Девушка провожала меня, спотыкаясь и хватаясь за стенку. Ее хрупкие руки были исполосованы ссадинами и царапинами.
Перед тем как выйти наружу, я повернулась к хозяйке дома и посоветовала:
— Знаешь, по-моему, из ситуации есть простой выход.
— Какой? — икая, спросила барышня.
— Попроси своего киллера, пускай убьет твоего бандита. А заодно и твоего любовника, который тебе в деды годится. И живите вы долго и счастливо. Представляешь, какая пастораль: он вечерами на работу уходит, ты его провожаешь, винтовочку в сумочке подаешь… Контрольный поцелуй в лобик. А потом ждешь любимого, волнуешься и водку жрешь. И при деле оба, и никто тебя не насилует. Любовь побеждает!
Девица даже перестала на мгновение икать, так захватили ее открывшиеся перспективы.
— Слушай, а и правда, — сказала она наконец, обмозговав мое предложение своим юридическим умом. — Хорошая мысль!
Но тут же скисла и пробормотала себе под нос:
— Впрочем, не знаю, не знаю… Как Богиня решит.
Я открыла дверь и быстренько покинула роскошное многоуровневое помещение, от которого меня почему-то тошнило.
«Нет спору, девушку жалко, — думала я, стоя в коридоре. — Только что ж она такая дура бесхребетная? А еще юрист называется! И потом, что подумают малолетние дурочки с неокрепшими мозгами, прочитав подобный шедевр? Конечно же, решат, что это она и есть, красивая жизнь! У этой Богини, что, вообще с извилинами дефицит? Нельзя же быть такой безответственной!»
— Насладилась? — скучным голосом спросил мальчик.
— Издеваешься? — мрачно ответила я вопросом на вопрос.
Я отошла на несколько шагов и в задумчивости уставилась на одинаковые двери. Какую открыть? Все выглядели обманчиво безобидно.
Я приоткрыла ближайшую, но входить не стала. Просто стояла и смотрела на открывшуюся перспективу.
Посреди полупустой комнаты за столом сидела молодая женщина. Возле нее стояла открытая спортивная сумка, в сумке громоздились пачки долларов.
Но не это заинтересовало меня больше всего. Женщина усиленно возилась с огромным тяжелым пистолетом неопределенной конструкции.
— Черт, как же он открывается? — бормотала она раздраженно.
— Проблемы? — спросила я, не переступая порога.
Женщина оторвалась от своего занятия и подняла голову. Она была красива роковой красотой, которой наделяют своих героинь некоторые Богини.
— Да, черт бы ее побрал! — выругалась женщина. — Богиня решила, что я должна опустошить обойму. Ты не знаешь, где тут обойма и как мне ее вытащить?
— Понятия не имею, — ответила я искренне. — Я вообще-то больше по автоматам специалист. Мы «Калашникова» на НВП разбирали-собирали. Но честно говоря, я уже ничего не помню.
Женщина бросила на меня разочарованный взгляд и снова уткнулась в свое оружие.
Я еще немного понаблюдала за ее мучениями и спросила:
— Что ж тебе Богиня не подсказала, где тут обойма?
— Да она сама не знает! — угрюмо ответила мне женщина.
— Ну, и не давала бы тебе оружие в таком случае…
— Это ты ей скажи, — огрызнулась женщина. Вытерла вспотевший лоб и шмякнула пистолет на стол.
— Все! — сказала она. — Сил моих больше нету! Уйду я с этой работы! Никаких денег больше не хочу!
— Знаешь, что? — осенило меня вдруг.
— Что?
— Чтобы опустошить обойму, не обязательно ее вынимать! Просто постреляй — и все! Обойма-то и опустошится!
Женщина мгновение смотрела на меня. На ее губах начала расцветать неуверенная улыбка.
— Слушай, ну ты гений!
Я скромно потупилась.
Женщина схватила пистолет, навела его на соседнюю стенку и несколько раз нажала на курок.
Тишина.
— Ну, чего он не стреляет? — обиделась женщина.
— С предохранителя сними, — посоветовала я, вспомнив военные сериалы.
— Ах, да!
Женщина торопливо зашарила пальцами по стволу.
— Слушай, а где тут предохранитель? — спросила она после безуспешных поисков.
Мы молча уставились друг на друга. Потом я осторожно закрыла дверь.
Нечто подобное в моей жизни уже было. На втором курсе к нам пришла преподавать историю древнего мира молодая дама, прежде работавшая в нашем институте лаборанткой. Дама состояла в каких-то родственных связях с каким-то высокопоставленным лицом, поэтому ее начали продвигать по работе.
Возмущению педагогов и студентов не было предела. Дама настолько смутно представлял себе предмет, что на лекциях ее поправляли даже первокурсники.
Как-то раз я заглянула на кафедру. И увидела любопытную картину.
Дама стояла перед исторической картой и искала на ней походы Александра Македонского. Взгляд у нее был напряженно-затравленный, и на мое появление она никакого внимания не обратила.
Примерно такими же глазами смотрела женщина на пистолет непонятной системы, которым ее для чего-то снабдила Богиня.
Бедная женщина. Неужели и это Читателю нравится?
Я оглядела серый коридор, уходивший за горизонт, и не ощутила желания исследовать его дальше.
— Давай посмотрим, что там внизу, — предложила я, содрогаясь от собственной смелости.
— Там популярная мужская литература! — предупредил меня хлопец.
— Мы только заглянем!
— Да ради бога.
Мальчик помолчал, посверлил меня глазом.
— Ну?!! — сказал он, устав ждать.
— Что «ну?» — не поняла я. Но тут же сориентировалась. — Ах, да! Опустимся…
И после произнесения магического слова слева от меня немедленно образовалась стеклянная дверь, ведущая на лестницу. Я пропустила мальчугана вперед и пошла за ним, уже ничего не опасаясь.
Было понятно, что физически мне повредить не могло ничто. Я могла отупеть, потерять нравственные ориентиры, приобрести вульгарные манеры, утратить привычный лексикон, но на моем физическом самочувствии пребывание с героями разных Богинь пока не отражалось.
