Елена Ярилина - Светлый берег радости

Я объяснила ей свою проблему. Подумав, она сказала, что, наверное, платить мне будет сам шеф, но, сколько мне положено, она сейчас может посчитать, и мы вошли в бухгалтерию. Светлана Михайловна почти тут же вышла, Катька где-то бегала, и нам никто не мешал. Подсчеты заняли считаные минуты, но вот причитающейся суммы я так и не узнала.

Дверь бухгалтерии широко распахнулась, влетела Катька с перекошенным лицом и закричала:

— Ася! Ася! Там «мидия» умирает!

Мы сорвались с места и побежали, я обогнала всех и влетела в кабинет, где на полу лежал Илья с посиневшим лицом, а возле стола стояла бледная как мел Люся, готовая в любую минуту упасть в обморок.

— «Скорую» вызвала? — спросила я у нее.

— Да, и милицию тоже.

Я хотела спросить, зачем нам сейчас милиция, но было не до того. Я стала делать Илье прямой массаж сердца, с силой надавливая на грудную клетку, — вроде бы помогло, пульс стал прощупываться. Я распустила ему узел галстука и расстегнула рубашку, приоткрыла форточку, что делать еще, я не знала, но тут пришли врачи, а за ними и милиция. Услышав от медиков, что человеку стало плохо с сердцем, милиция вроде бы собралась уходить, но маленькая, дрожащая Люся выступила вперед и удивила всех:

— Не знаю, с сердцем у него или еще что, но только его отравили, и я знаю кто! — Она показала на пустую бутылочку из-под пепси-колы, стоящую у шефа на столе, тут уж побледнела я.

Шефа унесли на носилках, слава богу, не накрытого с головой, значит, жив пока. Мы вышли в секретарскую, где я сразу села, ноги не держали меня. Милиция попросила Люсю рассказать все сначала и по порядку. Люся уже оправилась от испуга и бойко начала:

— Ася, вот она, ушла, я работала на компьютере, и вдруг пришла Алла, секретарша заместителя директора Германа Александровича Гмыренко. Я очень удивилась, она сюда никогда не ходит, потому что Асю терпеть не может. Я спросила, что ей надо, но она рявкнула на меня, что это не мое дело, достала из пакета две бутылки пепси-колы, поставила их вот сюда и ушла. Потом приехал директор, прошел к себе, но через несколько минут подошел ко мне и спросил, где Ася. Я объяснила ему, что она пошла в бухгалтерию, и он собрался вернуться к себе, но тут увидел эту воду и спросил, почему она тут стоит. Я сказала, что не знаю. Тогда он взял одну бутылку и ушел в кабинет, но дверь неплотно закрыл, он часто так делал. Прошло несколько минут, мне вдруг показалось, что из кабинета раздаются странные звуки, будто кто-то громко икает, а потом вроде как свист какой-то. Я окликнула шефа, он молчал, я испугалась и заглянула в кабинет. Шеф стоял возле стола, весь синий, пытался вдохнуть, при этом получался свист, потом захрипел так страшно и вдруг упал, — это быстро все случилось, быстрее, чем я рассказываю. Я выбежала и увидела Катю из бухгалтерии, она ко мне пришла, я велела ей позвать Асю, потому что шеф умирает, а сама вызвала «скорую» и вас. Вот и все.

— Значит, вы утверждаете, что эта Алла отравила вашего директора?

Не знаю, что собиралась сказать на это Люся, но тут вмешалась я:

— Если Алла и собиралась кого-то отравить, то меня, вода предназначалась мне.

— Откуда вы знаете? Вас же здесь не было, — живо повернулся ко мне милиционер, который был постарше.

Я пересказала ему наш разговор с Аллой сначала в вестибюле, потом в коридоре возле бухгалтерии. Он очень заинтересовался и спросил, может ли кто-то подтвердить мои слова.

— В вестибюле слышал кто-нибудь наш разговор или нет, я не знаю, а в коридоре рядом со мной стояла Валентина Ивановна, наш главбух, она может подтвердить. Но дело вот в чем: мы же не знаем, содержится ли что-то вредное в воде, может быть, у шефа просто сердечный приступ?

— С этим разберемся. Воду сдадим на экспертизу, по поводу вашего шефа свое слово скажут медики, вы же ответьте мне вот на какой вопрос: если вода предназначалась вам и стояла в вашей комнате, то почему ваш шеф взял ее?

— Точно знать не могу, это знает лишь он сам, я выскажу лишь предположение. Во-первых, Люся на вопрос шефа, что это за вода, ответила, что не знает, во-вторых, шеф любит пепси-колу и, в-третьих, бутылки стояли на маленьком столике, где самовар, из которого пью не только я, иногда он сам подходит и наливает себе, когда я очень занята. Он мог решить, что это вода для него.

Задав еще несколько вопросов, милиция ушла, прихватив с собой пустую и полную бутылки пепси-колы. День тянулся необычайно медленно, казалось, что он никогда не кончится, я ничем не могла заняться, да и работы практически не было. Можно было бы уйти, но я все надеялась, что позвонят из милиции или больницы, сообщат, что у шефа обычный сердечный приступ и ему уже лучше. В общем, я ждала и дождалась. За час до конца работы пришла милиция и увела с собой Аллочку, которая вопила на весь коридор как резаная, что она ничего не знает и ни в чем не виновата. Моя надежда, что все как-нибудь обойдется, с треском рухнула. Дома, походив из угла в угол, я набрала номер мобильного телефона Пестова, застала его еще на работе и попросила, как только освободится, заехать ко мне.

— С тобой что-нибудь случилось, ты как-то плохо говоришь? Я скоро заканчиваю, потерпишь?

— Да, конечно, мне морально плохо, не физически, потерплю.

— Пожалуй, мне стоит поторопиться, жди, скоро буду.

Когда Пестов вошел и увидел мое лицо, то понял, что стряслось что-то не шуточное, и попытался подбодрить меня:

— Что случилось у самой отважной девушки в мире? Опять где-то маячит Юлька? В таком случае мы ей быстро ножки выдернем, головку открутим, больше маячить не будет!

Я вдруг, совершенно неожиданно, подумала: интересно, что за любовница у Пестова? Но загнала эту мысль поглубже и произнесла:

— Садитесь, Алексей Степанович, сейчас чаю заварю, а то я еще не ужинала, не смогла.

Увидев, как у меня трясутся руки, он негромко присвистнул, но промолчал. И лишь когда я выпила чашку чаю и пожевала что-то по его настоянию (сам он к чаю не притронулся), мягко сказал:

— Выкладывай, девочка, свои беды, надеюсь, это не Борис тебя обидел? Если да, то на этот раз я им займусь.

— Борис совершенно ни при чем, и я не обижена, я испугана. Илья Андреевич, мой нынешний шеф, при смерти, похоже на сильный сердечный приступ, но приступ этот случился не сам по себе, а оттого, что он выпил отравленную воду.

— Что?! Ты уверена? Рассказывай все по порядку, постарайся не упустить ни одной, даже самой мелкой детали.

Я пересказала ему все, что случилось утром, от разговора с Аллочкой в вестибюле до опроса милиции. Передала и содержание моего разговора с главбухом; впрочем, это как раз мало заинтересовало его, — видимо, в отличие от меня, он знал все эти подробности. Но когда понял, что вода предназначалась мне, он выпрямился, лицо его побагровело, жилы на лбу вздулись. Это продолжалось недолго, он тут же пришел в норму, но передо мной сидел уже другой человек, совсем не тот, что был десять минут назад: глаза смотрели жестко, ноздри заметно раздувались, он напоминал хищника, идущего по следу. Пестов молчал, обдумывая услышанное, потом спросил: