Вопрос цены - Весела Костадинова
— У нас есть два часа, Марик приедет только в пять — тихо заметила я, гладя его по лицу. — Давай попробуем исправить эту ночь.
Да, Клара, ты права. Мы — любовницы, и за мгновения счастья платим болью в будущем. Но я готова заплатить эту цену, потому что люблю. Люблю настолько сильно, что готова пожертвовать ради этого мужчины своей свободой.
31
Марик, как всегда, был в своей стихии, с энтузиазмом создавая идеальные образы для нас обоих. Его руки ловко управлялись с тканями, аксессуарами и прическами, а задорные шутки сыпались так часто, что я уже не могла удержаться от смеха.
— Тыквочка моя, если ты еще раз заржешь, то у тебя глаза будут смотреть в разные стороны, — пытался угомонить меня друг, накладывая макияж.
Я постаралась сдержать смех, прикусив губу, но, глядя на серьёзное лицо Марика, не смогла удержаться и снова захохотала. Олег, спокойный и умиротворенный, сидел в кресле с чашкой кофе и с улыбкой наблюдал за нашими перепалками.
Наши глаза часто встречались, излучая тепло и свет. Но иногда, только иногда, мне вдруг казалось, что появилось в его взгляде и что-то еще. Что-то, чего я понять не могла. Что-то, что задевало самые больные струны в моей душе.
— Олег Анатольевич, жемчуг у вас в сейфе? — спросил Марик, последний раз махнув кисточкой.
— Да, — Олег поднялся. — Сейчас принесу.
Он вышел из комнаты.
— Так, Лив, что с тобой? — Марик враз стал серьезнее.
— Ты о чем, Марик?
— Ливи, я знаю тебя почти всю жизнь. Ты почти такая, как всегда, но… в твоих глазах боль. Ты смеешься, а глаза плачут. Этот крокодил тебя обидел?
— Нет, Марик, — в горле возник ком. — Олег не обижает меня…. Я сама…. Сама себя обидела. Если я сейчас начну тебе рассказывать, вся твоя работа пойдет псу под хвост.
— ОООО, мать. Да ты же…. Ты его… любишь?
Я молча кивнула, не в силах отвечать.
— Я не знала, Марик…. Не знала, что любовь, она вот такая. Все, что было до него… это…это было чем-то… простым, привычным, вполне подконтрольным. Были чувства, эмоции, но были и мои интересы, мои правила, мои границы. А теперь их просто нет. И вся моя гордость, вся моя независимость — они обернулись против меня. Сильная я никогда не стану Олегу ближе, чем любовница и партнер, а слабая…. Я ему не нужна.
— Знаешь, тыквочка, — Марик сел рядом и обнял меня за плечи, — поздравляю тебя. Ты впервые в жизни поняла, что такое — любить самой. Не просто быть влюблённой, не играть в любовь, а любить. Я много мог бы сказать тебе, Ливи, но впервые не стану упрощать твою жизнь.
Вернувшийся с жемчугом Олег прервал наш томительный разговор. Внимательно посмотрел на нас, но не сказал ни слова.
— Подъем, красотка, — скомандовал Марик. — Мне нужны ваши личики для фото.
Наш второй выход в свет разительно отличался от первого. Мероприятие было менее официальным, камерным. Меньше фотографов, меньше журналистов — это был вечер для тех, кто хотел отдохнуть без лишнего внимания. Среди гостей преобладали семейные пары, словно в насмешку моему состоянию и положению. Но в этом месте интриги если и плелись, то в гораздо меньшей степени. В большей здесь заключались союзы, причем не только деловые.
Олег держался спокойно, его уверенность и естественное обаяние привлекали внимание.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, чуть повернувшись ко мне, когда мы вошли в зал.
— Нормально, — улыбнулась я.
Он покачал головой.
— Не знаю, рысенок, что с тобой происходит, но…. — он крепче обнял меня, наплевав на все законы этикета. — Но я выясню. И почему ты лжешь мне второй день подряд — тоже.
Он пристально смотрел мне в глаза, поджав губы.
— Олег….
— Лив, — перебил он, не отпуская меня из объятий, — я не слепой. И точно не глупый. Что бы ты сейчас ни пыталась скрыть — это не сработает. Ты мне не говоришь всей правды, и я это чувствую.
Он улыбнулся, пронзая меня жгучим взглядом и обернулся к подошедшим партнерам, приветствуя их.
Я тоже нацепила дежурную улыбку, всем своим видом излучая дружелюбие.
Нас окружали целые семьи первых лиц края: жены, дочери, сыновья. Все сквозили дружелюбием, хищно высматривая подходящие союзы и партии. Я вот нарочно не могла придумать более подходящего вечера.
Олег, как всегда, легко держался среди этих людей, будто читал мысли каждого из них и мгновенно подстраивал свою игру под ситуацию. Его спокойная уверенность только подчёркивала контраст между ним и остальными — он не искал здесь союзников, потому что знал, что у него уже есть всё необходимое.
А вот он уже стал интересной целью для многих. Все понимала, что рост компании и ее выход на федеральный уровень — вопрос нескольких недель. Олег, наконец-то вышел из тени, и стал желанной мишенью для многих, видевших в нем потенциального союзника. И не только… союзника.
Я видела оценивающие взгляды мужчин-отцов, прикидывающих возможность союза, и любопытные — женщин. Они видели в Олеге не просто успешного бизнесмена, а человека, который сейчас был на вершине и продолжал подниматься. Он стал для них чем-то вроде приза, за который стоило побороться.
Я слишком хорошо сделала свою работу. Володя должен быть доволен.
На меня тоже обращали внимание, но это было не то внимание, которого бы я хотела. Меня оценивали, недовольно поджимая губы. Для них я была либо соперницей, либо фигурой, которую нужно было выбросить с доски. Их взгляды скользили по моей одежде, по манере держаться рядом с Олегом. Многие недовольно кривились, словно мои достижения и роль в его жизни вызывали раздражение. Я слишком выбивалась из привычных для них рамок. Слишком яркая, слишком независимая, слишком гордая. Неуправляемая. Непонятная.
Я освободилась из рук Олега, и улыбнувшись, отошла в дамскую комнату. Мне было трудно дышать. Словно сама судьба ткнула меня носом в то, что этим женщинам я никогда равной не стану. Они всегда будут боятся меня, но считать ниже себя.
Я стояла в дамской комнате, глядя на своё отражение в зеркале. Внешне — безупречная, уверенная, успешная. Но внутри что-то клокотало, заставляя меня чувствовать себя не на месте среди этих людей. Их недовольные взгляды, тихие комментарии и то, как они оценивали меня, словно ставили под сомнение каждый мой шаг, каждый успех рядом с Олегом.
Я зашла в кабинку, стараясь
