Непара - Эллин Ти
— Рассказать он может что угодно, — выплевывает со злостью.
— А мне не нужно рассказывать, я своими глазами видела.
— Вы были на его играх? — Она удивляется. Была, конечно. Хочется добавить, что в отличие от нее, но вовремя прикусываю язык. Лучше не стоит.
— Не переношу холод, но ради Артема потерпеть не трудно. Я хожу на все игры и часто после пар забегаю на тренировки, чтобы посмотреть на подрастающее поколение, и поверьте мне, он занимается тем, чем нужно. Я не прошу вас полюбить хоккей или стать самой преданной фанаткой, конечно, нет. Но я очень люблю Тему, и он был бы счастлив, если бы вы просто приняли его выбор. Сделайте это ради него, вы ведь его любите.
— Почему бы ему не сделать хоть раз что-то ради меня? — Вижу в глазах мамы Артема слезы. Неужели достучалась? Да ну…
— Он уже четыре года каждое утро встает на учебу, зубрит все законы, сдает самостоятельно экзамены и вообще хорошо учится там, где ему самому совершенно не нужно. Он делает это исключительно для того, чтобы угодить вам. И чтобы хоть в чем-то вы его не упрекали.
Вижу замешательство на лице женщины и спешу удалиться. Больше говорить не о чем, да и не знаю я, удалось ли мне хоть что-то донести. Возможно, я зря поперлась, но попробовать стоило. Ради Артема я готова ходить еще хоть сто раз, но вряд ли это даст какие-то плоды, если не сработает в первый.
— Спасибо за гостеприимство, Наталья Дмитриевна, — говорю искренне и с улыбкой, вставая с места. Билеты оставляю на столе. — И за самого лучшего сына тоже спасибо.
Эпилог
Лиза
Подхожу к спорткомплексу и не понимаю, как так случилось, что я бежала от зимы всю жизнь, а тут добровольно на каток пришла. Пришла, и хожу регулярно и с удовольствием. Спасибо хоть на входе продают шарфы с эмблемами клуба, я еще в первое посещение купила сразу два: один на шею, другим поясницу подвязываю, как старуха какая-то. Сказала Савельеву, что это просто я его поддерживаю со всех сторон. За «Феникс» и шеей, и спиной, как говорится. Хотя он и сам знает, что мерзну сильно, поэтому свою толстовку теплую мне отдал. Она мне до колен, правда, зато все в тепле, никуда не дует.
В хоккее я понимаю только то, что наши в белой форме, а противники в красной. Ну и еще что надо уворачиваться, если вдруг шайба в лицо будет лететь. А зная мою удачу… Вообще, я пыталась учить правила и вникнуть в игру, но обычно на льду я смотрю только на Артема, поэтому все бессмысленно.
Протискиваюсь между людьми, завидую их искренней любви к хоккею. Не любила бы Тему, фиг бы сюда пришла, если честно. Холодно же! Каждый раз иду сюда с удовольствием, а потом сижу мерзну, обещая больше не приходить. И что?
Комментатор объявляет о начале матча, и все игроки выезжают на поле. Всегда было загадкой, как можно так филигранно стоять на льду на одних только лезвиях, ну да ладно. Кто-то умеет, а кто-то я. Тема хотел научить меня, сто раз предлагал поехать, но страх после падения очень сильный, даже Теме довериться не могу, хотя в любом другом вопросе на все сто ему доверяю.
Мужской голос на всю объявляет выход «Феникса», и трибуны взрываются счастливым криком. Оборачиваюсь по сторонам и вижу бегущую ко мне Лиску, слишком довольную и слишком счастливую. Как обычно провожала на игру своего благоверного, влюбленная моя. А еще каких-то несколько месяцев назад отрицала, что ей нравится Колосов. А сейчас все, сама Колосова. Лиска постоянно до последнего Егора своего обнимает, а потом еще у раздевалки стоит, мысленно подбадривая. Они все еще милые до тошноты, кажется, это не лечится, но мы с Темой почти привыкли. Ладно, не привыкли, но стараемся.
Смотрю на лед и ищу из всех одинаковых парней того, кого нельзя ни с кем спутать. Того самого, из-за которого я и притащилась в этот холодильник. Нахожу его глазами, и он тут же оборачивается, как будто чувствует, что смотрю на него. Улыбаюсь и машу рукой, а Лиска рядом посылает своему Колосову воздушные поцелуи. Мы как умалишенные, наверное, но плевать, если честно, как это выглядит со стороны.
Пока команды друг друга приветствуют, осматриваюсь еще раз. Я все еще надеюсь, что мама Артема придет, хотя, наверное, делаю это зря. Внизу замечаю Ксюшу с Мирославом, помню, что они тоже обещали прийти на финальную игру, хотя Мирослав до последнего не соглашался, боясь заморозить беременную жену. Он каждые три минуты кладет руку на все еще почти плоский живот, а еще откуда-то достает плед, накидывая его сестре Темы на плечи. Это слишком мило, даже под веками щипать начинает.
Матч начинается, я перевожу взгляд на лед, и мы наблюдаем молча и даже с замиранием сердца. На самом деле зрелище завораживающее, и когда кто-то из игроков нашей команды падает, я ощущаю фантомную боль в своей когда-то поврежденной руке. Они катаются слишком быстро, за шайбой я вообще с трудом успеваю следить, но вдруг наши забивают, и я уже пищу, как самая ярая фанатка «Феникса». Мы обнимаемся с Лиской, даже зачем-то поздравляем друг друга и смотрим дальше, ожидая новые шайбы. Ловлю себя на мысли, что мне и правда все интереснее, возможно, даже все-таки выучу правила, а потом… Кто-то из соперников очень сильно и агрессивно прижимает Савельева к борту, ударив локтем. Он падает, как и мое сердце от переживаний в тот самый момент, и те секунды, которые он не встает, кажутся вечностью. Не дышу и не слышу, что говорит мне Лиска, просто жду, что он встанет и продолжит игру, и… и он встает. Вижу, что злится, оборачивается в поисках того самого нарушителя и даже через маску замечаю его агрессивный настрой. Ну все…
Он идет вперед. Красивый, сволочь, прямо бежит на коньках, забирает шайбу, обводит соперников и…
— Да!!! — взрываются болельщики одним громким криком. И боже! Я испытываю огромную гордость, когда этот самоуверенный дурак скидывает на лед перчатки и… А что он делает?
— Кажется, у нас тут шайбу кому-то посвятили! — говорит комментатор, пока Савельев задирает футболку и проезжает спиной к трибунам, демонстрируя надпись.
«Гаврюша» и тринадцатый
