(не)верная (СИ) - Дилин Рин

Я прикрыл ладонью глаза: господи, как жить-то теперь?.. И в следующее мгновение тоже расхохотался от души: ерунда, прорвёмся! Живы будем - не помрём.

Не успели мы с мужиками проржаться, как Виктору позвонили. Моментально растеряв всё благодушие, он молча выслушал звонившего, нахмурился, бросил короткое:

- Скоро буду, - и нажал «отбой». – Не одолжишь мне машину ещё ненадолго? – серьёзно посмотрел на меня.

- Сам отвезу, - откликнулся я и проворчал Петру: - Давай, Авиценна, освобождай меня, - и попытался самостоятельно выдернуть иглу с трубкой из руки.

- А как же исследования?.. – расстроился тот. – Да стой ты! Я сам, а то сейчас весь пол мне кровью уделаешь.

Я покорно замер, позволяя профессору вытащить иголку и залепить ранку лейкопластырем. И не удержался от мести:

- В следующий раз продолжим. Не всё сразу, милый, - бархатно проурчал, поглядывая на него сверху вниз, и для пущего эффекта поиграл бровями: - Оставь что-нибудь и на потом, мой сладкий…

Он испуганно замер, вытаращившись на меня, но через секунду понял и вздохнул с облегчением:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да тьфу на тебя, Седой! Эти твои шуточки…

- Ладно, отпускай парня, - внезапно встал на мою сторону Виктор. – Тебе дай волю, ты его за раз до смерти замучаешь. Поумерь пыл, Петь, Юра теперь от тебя никуда не денется.

Профессор нехотя отступился.

- Ты его куда-то с собой тащить планируешь? Так вот, я категорически не рекомендую: Седой рухнет где-нибудь по дороге. Несмотря на всю браваду, чувствовать он себя должен препаршиво. Я сейчас у него кровь брал не для анализов, а чтобы посмотреть, какую потерю он способен выдержать, прежде чем отключиться.

Я гневно вперился в него глазами: так вот из-за чего мне так хреново! Я-то думал, это нервное от потрясения после информации о «кабэ-дон». А оказывается… мясник. Других слов у меня для него даже нет. Хотя нет, хуже: мясники сразу забивают скотину, не мучают её. А этот просто маньяк в белом халате, прикрывающийся благом для науки.

- Что ж, в следующий раз придётся повторить, - с искренним сожалением вздохнул Пётр вместо извинений. И мне было кристально ясно, что в данный момент он сочувствует себе, из-за того, что нужно опять делать то же самое, когда можно было бы подыскать пытку повеселее. Н а меня же ему было искренне насрать: какое дело учёному до чувств подопытных мышей?

- Возьми с собой кофе и шоколад. Съешь по дороге, - Пётр принялся пихать мне в руки и то, и другое. Ага, понимает, что я пока у него единственный экземпляр и меня нужно беречь. Большей заботой здесь и не пахнет: скопычусь, другого в ближайшее время ему не предоставят. Придётся возиться с трупом, а это уже не столь увлекательно.

Я безропотно всё взял. Под его пристальным взглядом сунул плитки в карман и даже сделал пару глотков из стаканчика. Доволен? Пиши в отчёте: «Подопытный образец ведёт себя хорошо, в изоляции не нуждается».

Пётр удовлетворённо кивнул, и мы с Виктором покинули кабинет, теперь на долгое время превратившийся в мою личную пыточную. Оказавшись на свободе, я первым делом избавился от стаканчика с омерзительным пойлом, запулив его в ближайшую урну. Слишком чёрный и слишком сладкий как по мне. Аж язык во рту скукожился после него.

- Куда? – вяло поинтересовался, когда мы с Виктором сели в машину.

- Может быть, всё-таки я поведу? – получив мой отрицательный ответ, вздохнул и откинулся в кресле. – Захват заложников в «Лесной Сказке». Это на трассе. Знаешь, где?

Я кивнул и тронул машину в путь. Вопрос так и рвался наружу: а какого лешего мы тут? Но именно поэтому я и решил подавить его. Потому что всего ничего в компании Виктора, и я опять стал думать о службе с ракурса «мы». А нет никаких больше «нас», давно уже нет и не должно быть впредь.

Но старик озвучил мне ответ, хотя это было и не обязательно:

- У них там какая-то заминка с переговорщиком. А среди заложников оказались дети: школьная экскурсия.

Я не выдержал и проворчал:

- Какая ещё, к чёрту, школьная экскурсия в такое время? Темно уже, у них горшки скоро засвистят. Что вообще дети делают на трассе?

Виктор достал из кармана пальто маленький пузырёк, вытряхнул себе на ладонь таблетку и проглотил её.

- Вот на месте и разберёмся.

- Ты разберёшься. Не я, - напоказ небрежно фыркнул и скосил на него глаза украдкой: совсем плох старик становится, как бы ни хорохорился. Болезнь, что поселилась у него внутри, уже крепко сжала его в своих смертельных объятьях. Но он борется ещё. Жаль, что не победит… Этого козла мне будет не хватать.

- Брось её, - неожиданно произнёс Виктор, и я не сразу понял, о ком он говорит. – Брось Лару. Пока ты рядом, её жизнь в опасности.

Тьма внутри тут же взметнулась в груди яростными удушливыми кольцами: какого хрена?!

- Ты просто не лезь к ней, а с остальным я смогу разобраться, - процедил ему сквозь зубы.

- А я от своих слов и не отказываюсь: пока я жив, её не тронут, - покачал он головой. - Но ты же понимаешь, насколько я теперь временен? Если должность не примешь ты, её примет кто-то другой… У меня сейчас нет сил тебя уговаривать и убеждать, правда… Просто прими как данность и смирись: ей без тебя будет лучше, чем с тобой.

- Отвали, - тихо рыкнул ему. Но уже где-то на краю сознания понимал: Виктор прав. Этот сукин сын всегда прав.

В молчании мы выехали на трассу и добрались до гостиничного комплекса «Лесная Сказка». Стандартная зона отдыха для усталых путников: удобный съезд с дороги, подковой параллельно к трассе домики с магазинчиком, кафе и туалетом, за ними оборудованная стоянка для большегрузов и чуть в стороне скромные строения для ночлега.

Уже стемнело, свет от вывесок и мигающие на полицейских машинах спецсигналы раздражающе били по глазам. Сухость во рту нарастала, как и вялость в теле, ранее еле заметная.

Мы с Виктором вышли из машины. Он сразу направился к группе товарищей в форме, остановился и бросил на меня вопросительный взгляд. Я напоказ проигнорировал его и направился ровно в противоположную сторону: через дорогу от «Сказки» находилась заправка. Предполагал там разжиться стаканчиком более-менее сносного кофе.

Я чувствовал, что Виктор продолжает смотреть мне в спину, но не обернулся: сам разбирайся, моя служба закончилась много лет назад.

Подойдя к заправке, я вошёл в небольшой магазинчик. И удивился царящему тут столпотворению. Люди топтались на всём имеющемся свободном пространстве и, точно заворожённые, пялились в телевизор, висящий под потолком за спиной у продавщицы.

- Один кофе, пожалуйста. Без сахара, - и вяло поинтересовался: - Из-за чего ажиотаж? Бензин теперь по талонам?

Женщина мотнула головой в сторону «Сказки», а потом на экран у себя за спиной и громким шёпотом поведала:

- Там людей в заложники взяли, вы слышали? Кто-то из детей успел выйти в прямой эфир в соцсети. И его трансляцию теперь по всем новостным каналам крутят в прямом эфире!

Горячий пластиковый стаканчик дрогнул в моих пальцах: твою ж мать! Эти дебилы, что, даже глушилки не врубили?!

И тоже прилип взглядом к экрану. Снимали явно тайком, из-за чьей-то спины: обзор то и дело прикрывала коричневая куртка. Судя по всему, этот «репортёр», как и тот, что в куртке рядом, сидели прямо на полу. Картинка дрожала, прыгала, но старалась следовать за расхаживающим туда-сюда мужчиной.

В чёрной балаклаве, закрывающей лицо, он сжимал в одной руке пистолет, а в другой нечто маленькое, тянущееся проводом к широкому поясу на талии. И без семи пядей во лбу было понятно, что на террористе надет «пояс шахида», начинённый взрывчаткой.

Мужик часто тёр руками лицо, наконец, не выдержал и задрал шапку вверх, полностью открываясь. А это значило, что оставлять заложников в живых он не намерен, и где-то в зале есть ещё взрывчатка, которая сдетонирует после его ухода.

Я обратил внимание, что он странно себя ведёт: то часто моргает, то, наоборот, вытаращивает глаза, будто плохо видит. Фыркает, беспрестанно чешет нос, трёт лицо и совершает движения нижней челюстью из стороны в сторону, будто у него немеет лицо, – явные признаки наркотического опьянения. К Коновалову не ходи, этот мужик наркуша со стажем. И этот момент очень сильно осложнял задачу Виктору.