Глория Нейджи - Дом в Хамптоне
Донни шевельнулся. Гарри подвинулся ближе. Казалось, Донни улыбался во сне. Может, все к лучшему… Смерть принесет ему несказанное облегчение… Он ведь тоже смотрел обозрения «Сегодня».
Уиллард Скотт и его полароиды. Столетние старцы, смотревшие из своих инвалидных кресел в разных инвалидных домах Америки… Кому захочется такое?
Гарри отметил, годами глядя «Сегодня», что всех, кто дожил до девяноста лет, непременно зовут Юла Белл или Амос, и все они страстно увлечены бинго. Бинго казался разгадкой. Хорошо бы кому-нибудь изучить зависимость долголетия от привязанности к бинго…
Грудь Гарри переполнилась чувствами, слезы выступили и у него на глазах. «Господи! Нет! Только не Донни!»
Он даже не мог представить, как бы существовал на земле без Донни. Донни всегда был рядом. Рядом с его постелью, рядом с его партой, рядом с ним на теннисном корте, рядом в лодке… Двойные юбилеи. Двойные свадьбы. Он провел с этим человеком больше времени в своей жизни, чем с кем-либо еще на земле. Ни с женой, ни с родителями, ни с кем.
Теперь он не может быть с ним в этой ситуации. Они уже не смогут пошататься вместе, как в былые времена, глазея на больных артритом или водянкой. Гарри возбужденно что-то говорит, Донни спокойно слушает. Боже!
Он вспомнил то время, когда умерла мать Донни. После похорон Гарри решил зайти на могилу деда, похороненного на том же кладбище. Гарри и Джина, Дженни и Донни, две молодые супружеские пары, обошли все кладбище, пытаясь найти его могилу. В конце концов, отчаявшись, они обратились к сторожу. Старик поскреб в затылке: «Ну что же, давайте посмотрим». Он достал из кармана свою карту Смерти. «Идите через те деревья, потом мимо Бэбиленда и свернете налево у Мейбл Кац. — Они смотрели на него, боясь обменяться взглядами. — Тут маленькая хитрость — если вы уткнетесь в Этель, то это не та Кац. Идите обратно к Мейбл».
Они пошли, опустив головы, их затопило чувство полнейшего абсурда…
Они расселись вокруг могилы деда Гарри, поджав под себя ноги, и стали вспоминать семейные шутки. Гарри рассказал о том, как дед провозгласил себя Первым евреем, который делает зарядку. Тогда никакой зарядки не было. Не было ни клубов здоровья, ни бега трусцой. Это все он изобрел.
Джина рассказала историю о том, как она навещала своего деда после операции простаты. «Я в отчаянии, дорогая. Я потерял свое мужское достоинство. Но я слышал об одном докторе в Аризоне, который делает чудеса. Я уже навел справки, заказал самолет, и тут твоя бабушка сказала: «Что с тобой? Решил лететь в Аризону, чтобы показаться специалистам? Нет уж, хватит. Пятьдесят лет секса с тобой мне вполне достаточно».
Потом Гарри рассказал свою любимую историю из жизни родителей: «Когда мои родители приехали впервые во Флориду, мать во все вникала — от гавайских танцев до огранки алмазов. Я как-то был у них… сидел с отцом за покером. Вдруг выходит нарядно одетая мать.
— Джейкоб, я иду на лекцию. Вернусь поздно.
Отец говорит смеясь:
— Прекрасно, дорогая. И о чем лекция?
— Что-то о любви и зрелости.
— Великолепно! Грандиозно!
Минут через тридцать она вернулась.
— Что случилось?
— Ф-фу, — говорит, — мерзость. Вы не поверите, что этот мужчина нес. Какая там любовь! Он толковал об оральном сексе! У меня даже голова разболелась. Я ушла. Сейчас приму аспирин и прилягу. Фу!
Тогда отец, не отрывая взгляда от карт, не вынимая сигары, цедит через плечо:
— Послушай, Би, сделай одолжение. Засни с открытым ртом».
Они сидели вокруг могилы и смеялись — громко, беззаботно над пережитой и прошедшей любовью тех, кого они потеряли или вскоре потеряют. Они были так молоды и так далеки от того, что все это значит. Эти могилы… Конец пути. Они сидели на еще холодной траве и вместе радовались жизни. Они были в самом начале пути к зрелости. Они пройдут по нему быстро. Так много надо сделать…
Вдруг Донни открыл глаза и увидел его. На секунду Гарри показалось, что он удивлен. Но Донни улыбнулся. Гарри взял своего лучшего друга за руку и склонился над ним.
— Донни. Есть нечто, что я должен тебе сообщить.
ГЛАВА 11
Август, 17-е
Ну вот, это снова я! Ручаюсь, вы думали, я навсегда бросила вести дневник. Нет пока! Я, наверное, буду просто описывать все события, чтобы было что оставить моим внукам. Если все остальное в моей жизни будет чем-то похоже на это испорченное лето, я смогу даже написать бестселлер!
Так много всего произошло! У меня будет ребенок! Мне самой с трудом верится в это! Кенни держался прекрасно! Он отправился с визитом к моей маме и попросил разрешения жениться на мне, совсем как в старом фильме. Мама все плакала и плакала. Знаю, она думает, что я совершаю ужасную ошибку, но после того как я застала ее с мистером Коуэном, ей трудно выступать в роли судьи.
Я до сих пор чувствую себя выбитой из колеи. Но я могу понять, почему она не сказала мне. Я пытаюсь быть объективной.
Как ни странно, но я испытываю от этого что-то вроде счастья. Мне кажется, у меня появился отец.
Он замечательно относится ко мне и Кенни. Френки Кэрш тоже замечательный. Он прошел через множество неприятностей из-за миссис Феррис. Но мне не хочется сейчас писать о грустном. Френки сделал Кенни менеджером и дал ему хороший оклад. Я тоже буду работать, помогать ему. Биг Бен купил нам очень красивый дом в Хамптон Бэйз в качестве свадебного подарка! Я договорилась перейти в Саутгемптонский колледж — значит, я закончу школу! Мама счастлива. Я знаю, она думает, что я повторяю ее ошибки, что еще молода и прочее. Но Кенни такой удивительный! Я никогда не была так счастлива.
Трудно только из-за доктора Джеймсона. Биг Бен и Дженни объяснили мне, что произошло. Они все приехали в дом на побережье, там образовался настоящий лагерь. Мэтч, Джой Риверс и, конечно, Харты. Биг Бен остался с моей мамой. Дом предложен на продажу, и какой-то японский миллиардер заинтересовался им. Миссис Коуэн выходит из клиники на следующей неделе, она сняла другой дом, в Вотр Милл. В общем, мне кажется, что волшебные сказки кончились.
Биг Бен сказал маме, что самое тяжелое было объясниться с Дженни. Конечно, у бедной женщины действительно куча забот, а тут она еще узнает, что ее отец влюблен в мою мать (ее ровесницу!). В конце концов он рассказал ей все. Мать говорила, что держалась Дженни очень хорошо, была очень любезна. Мне надо что-нибудь сделать для нее.
Между прочим, я помогала, как могла. И Мэтч тоже: она делала массажи доктору Джеймсону, кажется, они помогают циркуляции крови.
Оуэн свихнулся на своем медицинском миссионерстве. Его комната полна книг. Одну из них он читает с утра до вечера, делая Дженни постоянно замечания по поводу ухода за больным. Это так утомительно!
