Джейн Фэллон - Ты свободен, милый!
– Нет! Не надо! – Хелен почти кричала. – Мы ведь не будем заходить. Припаркуйся на улице.
Она не оборачивалась, но почувствовала, как Клодия закатила глаза. Впрочем, Мэтью послушался и притормозил, не доезжая до дома. – Пока, девочки, – сказала Хелен бодро.
– Пока, – хмыкнула Клодия – впервые за все время. Обычно она считала, что под конец визита можно забыть о вежливости еще на неделю или около того.
– Пока, Хелен. – Сюзанна наклонилась с переднего сиденья и почти обняла ее.
Хелен с чувством похлопала ее по спине. Она чувствовала, что одержала главную победу. Забудем о войне – она была счастлива выиграть это маленькое сражение. Сам Нельсон растерялся бы, оказавшись один на один с двумя угрюмыми девочками-подростками. Вот Мэтью взял Клодию за руку и перевел через дорогу. Он, конечно, зайдет в дом и расскажет Софи, что произошло. Она поглубже уселась на сиденье, ее частично загораживало дерево с другой стороны дороги. Все заняло пару минут – Софи даже не глянула в ее сторону, и Мэтью уже шел обратно по подъездной дорожке.
– Хелен в машине, – сказала Клодия матери, когда они закрыли парадную дверь.
– В самом деле? – Софи разбирало любопытство. Она толкнула дверь и сделала пару шагов по подъездной дорожке, глядя в темноту. Но Мэтью уже отъехал. – Черт побери, я хотела посмотреть, как она выглядит.
– Она немножко похожа на тебя, – бросила Клодия через плечо, взбегая по ступеням.
Мэтью и Хелен прибыли в Бат через два с половиной часа и направились прямиком в частную лечебницу Малмсбери, где у постели больной уже сидели Аманда и Луиза. Шила была без сознания; к ней подключили аппарат искусственной вентиляции легких. Проводки соединяли ее тело с кучей аппаратуры, издающей резкие звуки с разными интервалами. А ведь она умирает, подумала Хелен, глядя на бледное восковое лицо пожилой женщины в кровати, – сейчас та была очень похожа на динозавра. В больницах Хелен всегда бывало не по себе, но сейчас, оказавшись совсем рядом с человеком, находящимся на пороге смерти, она просто испугалась. Неужели это происходит на самом деле – одно из тех главных событий, которые определяют взрослую жизнь? По сравнению со смертью ее отношения с Мэтью казались несущественными. Хелен стало стыдно, что она такая эгоистка. Она сделала глубокий вдох. Надо взять себя в руки – ради Мэтью. Он со слезами на глазах обнял сестер, сел на стул у изголовья матери и взял ее за руку. Хелен бочком двинулась к выходу. Ни Аманда, ни Луиза никак не отреагировали на ее присутствие, а Мэтью был, понятное дело, поглощен другим и словно забыл о ней. Ей показалось, что она простояла у двери целую вечность. Наконец она решила сходить в кафетерий выпить кофе.
Придя туда, она села за столик в углу и принялась не спеша пить кофе. Пусть родные побудут одни. В кафетерии было много людей; одни выглядели оглушенными, другие – вполне нормально. Наверное, все зависит от состояния находящихся здесь родственников. Она медленно пила кофе, помешивая в стакане ложечкой, чтобы убить время. Через двадцать минут она поняла, что протянула, сколько могла, поэтому подошла к прилавку и купила еще три чашки кофе, собираясь отнести их наверх. Она не знала, кому, сколько нужно сахару, и потому сунула в карман джинсов шесть пакетиков, а также шесть упаковок молока и три ложечки.
Когда она вышла из лифта на втором этаже, то сразу поняла: что-то не так. Мэтью, Аманда и Луиза стояли кучкой в коридоре, а врачи то вбегали, то выбегали из палаты Шилы. Хелен неловко помялась со своим кофе, не зная, удобно ли спросить, что произошло. Наконец, она обожгла руку, огляделась, куда бы пристроить чашки. Потом обожгла другую руку; она собралась, было поставить кофе на пол, но не удержалась и уронила все три чашки, расплескав кофе на чисто вымытом полу. – Черт, простите.
Мэтью, Аманда и Луиза молча повернулись к ней. Хелен опустилась на четвереньки, пытаясь собрать разлитый кофе крошечной салфеткой; она уже готова была извиниться снова, когда из палаты Шилы вышел врач – на сей раз шагом. Всеобщее внимание тут же переключилось на него. Вид у врача был добродушный; он отвел их на несколько шагов в сторону, словно говоря: «Давайте отойдем от этой сумасшедшей». Вся сцена разыгрывалась перед глазами Хелен, словно немое кино. Она заранее знала, что сейчас скажет доктор. Луиза изогнулась и упала в объятия Мэтью за поддержкой. Он обнял обеих сестер, прижал их к себе. Доктор мягко тронул каждого за руку и отошел, его ждала другая работа. Хелен не знала, что делать; ей казалось, она не имеет права подсматривать, ведь горе – нечто очень личное. Но и отвести глаз от них она не могла, так как сильно тревожилась за Мэтью. Она решила подойти и присоединиться к ним, хоть и понимала, что ей здесь не место. И потом, она не была настолько лицемерна, чтобы притвориться, будто горюет, как Аманда и Луиза. Конечно, она им сочувствует; смерть матери – огромное горе. Но вряд ли уместно их утешать. Да они ей этого и не позволят. Когда она уже решилась подойти, все трое, не глядя в ее сторону, двинулись в палату, чтобы попрощаться. Хелен осталась стоять в пустом коридоре. Ей оставалось только ждать и стараться быть полезной.
Полтора часа спустя они прощались на парковке.
– Я позвоню тебе насчет похорон, – сказала Аманда Мэтью, целуя его в щеку.
– Пока! – прокричала Хелен, но ее слова остались без ответа.
Дженни получила нагоняй. Хелен могла сказать это достаточно точно, хотя, дверь Лоры была закрыта и она не могла слышать, что за ней говорилось. Но жесты и выражение лиц были понятны без всяких слов – Лора нахмурила брови и, наклонившись вперед, ткнула в Дженни пальцем. Дженни ссутулилась на стуле напротив. Мэтью там не было – хотя он вернулся на работу, несмотря на свою тяжелую утрату, – и Хелен предположила, что Лора дала Дженни ясно понять, что ее наказание будет тяжелым, не говоря ей конкретно, в чем оно будет заключаться. К сожалению, уволить личного помощника Мэтью без его согласия было нельзя.
Мэтью в ту ночь долго не ложился; иногда он принимался плакать, но по большей части смотрел куда-то вдаль, и Хелен сидела с ним, жалея, что никак не может облегчить его страдания. Утром он взял себя в руки и вознамерился поработать. Хелен знала, что вдали маячит перспектива похорон, но она пока не могла думать об этом. Ей нужно было составить план.
Через десять минут Дженни вышла из кабинета Лоры, глаза у нее слегка покраснели. Тем не менее, она посмотрела на Хелен в упор, словно говоря: «Я знаю, мое унижение тебя радует, но я не доставлю тебе такого удовольствия!» Хелен знала, что это блеф – то, что сделала Дженни, было слишком серьезно, чтобы не вызвать соответствующих последствий. Она умудрилась провалить два проекта, за которые им уже заплатили, и подвела клиентов, которые во всем положились на «Глобал». Пусть Лео заплатил чуть дешевле, так как находится в родственных отношениях с одним из руководителей, – не в том дело. Он – сын Мэтью, и уже только поэтому отнесся к их предложению всерьез. Что же до Сандры – бедная Сандра в глазах публики погибла окончательно. У нее теперь не было ни малейших шансов выиграть номинацию – она дошла до края и летит в пропасть. Конечно, во многом она была виновата сама; даже если бы Дженни ее не пригласила, она вполне могла заявиться на другую тусовку и осрамиться там. Но ведь она ничего подобного не сделала! Дженни сказала ей, что Лора хочет видеть ее на открытии «Верано», и сама напоила ее, а потом не потрудилась незаметно выпроводить, а, наоборот, вывела к папарацци. Хелен ухмыльнулась в сторону Дженни. Ты влипла.
