Патриция Макдональд - Пока ты со мной
— Спасибо тебе, дружище, — сказал Грег. — Иди своей дорогой.
Но собака не собиралась уходить. Наоборот, она уселась и стала с большим интересом наблюдать, как Грег залезает в окно: сначала он спустил ноги, потом сполз на животе внутрь. С приглушенным звуком Грег приземлился на пол. Вот он и внутри. Грег вдохнул запах пыли и штукатурки, торжествуя победу. Оставшись в одиночестве, Расти утратил интерес к происходящему и умчался куда-то по своим делам. На Грега накатила волна изнеможения. Он засомневался, хватит ли у него сил осуществить задуманное. Перед глазами завертелись какие-то смутные образы, и Грег с некоторым отупением подумал, что в любую минуту может потерять сознание. Он потер ладонью пересохшие губы, встряхнул головой, чтобы отогнать забытье. Не засыпай, ни в коем случае не засыпай, приказал он себе, и это подействовало. Грег посветил фонариком, чтобы разглядеть подвал получше. Итак, здесь находилось логово того, кто вознамерился его погубить. На полу тут и там стояли лужи воды. Потолок нависал над самой головой. Повсюду валялись какие-то ржавые трубы, старая мебель. В темноте эти громоздкие предметы были похожи на спящих медведей. В углу Грег обнаружил шкаф, где на полках были расставлены банки с краской и скобяные изделия. Вдоль другой стены стояли картонные коробки. В подвале пахло пылью и плесенью.
Грег заставил себя выпрямиться в полный рост и чуть не ударился головой о балку потолка. Неподалеку стоял старый диван, на который была навалена груда грязных простыней. Светя себе фонариком, Грег стал пробираться среди всякого хлама. Ему попалось ветхое кресло, потом валяющийся на полу канделябр, целая коробка, набитая бланками налоговых деклараций. Нужно было найти лестницу, которая ведет наверх. Глаза Грега понемногу привыкали к темноте — за последние дни он привык обходиться без электричества.
Грега снова стал бить озноб, и он заклацал зубами. На улице было не холодно, несмотря на дождь, но Грегу казалось, что в природе царит арктическая стужа. На вешалке висела какая-то старая одежда — женские платья, рубашки, еще что-то. «Мне нужна куртка», — подумал Грег. Она поможет согреться. Он подобрался поближе к вешалке, обнаружил там несколько курток, теплые фланелевые рубашки. Выбрал одну, толстую, накинул на плечи. От рубашки несло чем-то затхлым, но зато в ней было тепло, как под одеялом.
Высмотрев лестницу, Грег направился к ней, но по дороге ударился головой о лампу. От неожиданности уронил фонарь и лишь чудом сдержал готовый вырваться крик. Фонарик ударился о пол и погас. Стало темно и тихо, как в гробнице. Шепча ругательства, Грег опустился на корточки и стал шарить по полу. Наверху без фонарика ему не обойтись — свет включать нельзя. Где же этот чертов фонарь, узкий металлический цилиндр? Пальцы Грега наткнулись на что-то гладкое и холодное. Человеческая кожа! Пять пальцев. Кисть руки! Задохнувшись от ужаса, Грег схватился рукой за сердце. И в этой темноте явственно было видно, что, прислонившись к стене, кто-то сидит на полу, раскинув ноги.
Глава 37
Уолтер взял ксерокопию газетной заметки и просмотрел ее.
— Видите, какая она старая, — сказала Дженни, усевшись напротив, рядом с матерью. — Бумага стала желтая, хрупкая.
Не отвечая, Ференс взял второй листок, просмотрел его и долго молчал, словно запоминая текст наизусть.
Карен следила за бесстрастным выражением его лица, затаив дыхание.
Все еще глядя на листок, Уолтер спросил:
— Откуда это у вас?
— Из Линдиной копилки, — ответила Дженни. — Мама, можно, я ему все расскажу?
— Конечно.
Уолтер слушал девочку очень внимательно. Глаза из-под очков смотрели на Дженни безо всякого выражения. Взволнованно, с массой подробностей она рассказывала ему, как к ней попала копилка, как она решилась ее вскрыть, что обнаружила внутри и так далее.
— Понятно, — кивнул Уолтер, когда она закончила.
Его вялая реакция удивила и мать, и дочь. Дженни оглянулась на Карен, боясь, что ее рассказ показался полицейскому недостаточно убедительным.
— Ну, что вы об этом думаете? — спросила Карен, показывая на бумаги. — Мне кажется, что виновность моего мужа теперь должна быть поставлена под сомнение.
— Это еще почему?
— Ну как же! Линда Эмери еще в подростковом возрасте стала жертвой сексуального шантажа. Она вернулась в город, чтобы разоблачить своего обидчика. Вот вам и мотив для убийства. — А если этим шантажистом был ваш муж? — спокойно спросил Уолтер.
— Да что вы, — отмахнулась Карен. — Так бы Линда Эмери и согласилась отдать такому человеку своего ребенка.
— Мама сама обо всем догадалась! — с воодушевлением сообщила Дженни. — Линде пришлось ждать, пока умрет ее отец. Она ведь не хотела, чтобы его посадили в тюрьму.
— Довольно смелая теория, — покачал головой Уолтер.
— Не теория, а правда! — выкрикнула Дженни.
— Может, и так. Если эти бумаги действительно принадлежали ей.
— Ей, а кому же еще! — воскликнула Дженни.
— Дженни, перестань, — прикрикнула на нее Карен. — Я говорю это вам и повторю под присягой в суде: эти бумаги мы обнаружили в копилке Линды Эмери.
— Да нет, я просто рассуждал вслух, — задумчиво произнес лейтенант.
— Рассуждали? О чем?
— Например, не пришло ли вам в голову сфабриковать эти бумажки, чтобы спасти вашего мужа.
— Нелепица какая! — покраснела Карен.
Больше всего ее смутило то, что эти слова заставили ее почувствовать себя виноватой, хотя на самом деле стыдиться ей было нечего.
— Боюсь, такая вероятность придет в голову не только мне, — пожал плечами Ференс.
— Нет! — вскрикнула Дженни. — Это нечестно. Я нашла бумажки в копилке. Мы говорим правду!
У Карен появилось чувство, что весь этот разговор абсолютно бессмыслен. Она глубоко вздохнула и встала.
— Ну хорошо, довольно. Оставим эти бессмысленные препирательства. Я надеялась, что, увидев эти документы, вы поймете, что гоняетесь за невинным человеком. Но я ошиблась. Ладно, подождем, пока вернется наш адвокат.
Карен хотела забрать у лейтенанта ксерокопии, но Уолтер не выпустил их из рук.
— Миссис Ньюхолл, я не говорил, что нас не интересует ваша находка. Просто сейчас самое главное определить, насколько эти бумаги достоверны. В принципе вы правы — теперь подозрение может пасть на некое третье лицо. Правда, Линда не называет этого человека по имени…
— Я обратила на это внимание, представьте себе, — оскорбленным тоном заметила Карен.
