Свет твоих глаз (СИ) - Соня Мишина
― Не надо! Не хочу, чтобы тебя таскали по судам! ― Вероника обхватила меня за талию. ― Я бы ни за что не поехала с ним по своей воле!
― Это хорошо… ― я немного обмяк. Но тут же снова переспросил. ― Так ты согласна?
Вероника вжалась в меня еще сильнее. Засопела напряженно.
― Все так сложно, Эд! Ты ведь уже нашел суррогатную мать для своего ребенка, а я по-прежнему боюсь даже думать о детях!
― Ты не сможешь принять моего ребенка, да? ― я почувствовал себя проколотым воздушным шариком. Только вместе с воздухом из меня уходило что-то другое. Важное, теплое, светлое… Такое, чему я пока не мог подобрать названия.
― Да я любила бы его как своего! ― взвилась Ника. ― Но вдруг я не справлюсь? Подведу тебя ― и с твоим ребенком что-то случится?
― А вдруг со мной что-то случится после того как ты уйдешь от меня? А вдруг случится что-то с тобой, а меня не будет рядом, чтобы помочь, выручить, поддержать? Мы не можем знать, что нас ждет, можем только радоваться тому, что есть! Когда оно есть… Клянусь, у малыша будет лучшая няня, лучший педиатр края будет приезжать к нему по первому звонку, вместе мы сумеем справиться со всем, что бы ни случилось! Я понимаю… помню, какими были мы с Тимом ― то разбитое колено, то рассеченная бровь, то что-то пострашнее… отцу никогда не приходило в голову винить в этом маму Вику! Я тоже не буду тебя винить! Главное, чтобы ты сама…
Я говорил, говорил, говорил… Искал убедительные слова, разумные доводы. Ника тихо всхлипывала мне в подмышку.
А потом я выдохся. Понял: не знаю, что еще сказать. Кроме, пожалуй, главного.
― Иди сюда, ― заставил помощницу перебраться к себе на колени, поймал ее затылок, сжал, чтобы она не могла отвернуться. Запрокинул свою голову, чтобы хотя бы краем глаза видеть ее лицо, и проговорил на выдохе. ― Я тебя люблю.
Ника словно задохнулась от этих слов.
Ее губы заплясали, подрагивающие пальцы двинулись вверх по моей груди, скользнули по шее, приласкали уголки губ и замерли на моих скулах.
― Не знаю, ― повела она головой, и у меня внутри ёкнуло, будто срываясь и падая в бездну: неужели не любит? ― Не понимаю, как так вышло… я сопротивлялась чувствам! Я надеялась, что сумею… но это сильнее меня!
― О чем ты, Ника? ― прохрипел я, судорожно сжимая ее талию, комкая тонкую ткань ее домашнего платья.
― Я клялась, что больше никогда!.. Но ты каждый раз находил нужные слова, чтобы разрушить все преграды, которые я строила, и я… полюбила тебя, Эд!
― И это значит, что ты… ― я все еще не услышал ответа на свое предложение, и пусть после слов любви дышать стало легче, но расслабиться я все еще не мог.
― Да. Я выйду за тебя, если ты правда этого хочешь, ― не слишком уверенно договорила Вероника.
― А ты сама? Ты ― хочешь?
Секундная заминка… судорожный вдох… и потом, на выдохе ― тихо, смущенно, но искренне:
― Хочу…
Наверное, после этих слов я должен был сделать что-то необычное: вскочить и начать кружить Нику по гостиной, или хотя бы зацеловать ее до потери сознания, показывая свою радость и признательность. Но этот разговор дался мне так непросто, что сил на бурные изъявления счастья не осталось. Меня хватило только на то, чтобы уткнуться обессиленно лбом в плечо сидящей у меня на коленях помощницы и дышать открытым ртом, как после стометровки на скорость.
― Что? Эд, ты как?! ― встревожилась Вероника.
― Счастлив до головокружения, ― пробормотал я. Придвинул Нику к себе вплотную, вжал в свое тело, не имея сил ни говорить, ни двигаться. ― Хорошая моя, сейчас. Дай минутку ― перевести дыхание…
Ника прижалась щекой к моей щеке, засопела мне в ухо, запустила пальцы в короткие волосы на затылке, массируя напряженные мышцы, рассылая по шее и спине короткие колкие разряды удовольствия.
Я не знаю, как долго мы так сидели ― может, час, а может ― всего пару минут. Время перестало существовать, да и мир вокруг будто растворился, превратился в туман. Единственное, что существовало для меня в эти мгновения ― это гибкое, хрупкое тело любимой женщины, приникшее ко мне в ласковых объятиях.
Наконец, пульс перестал бить набатом в мои барабанные перепонки. Мышцы расслабились. Дыхание выровнялось, в голове посветлело, и я ощутил, что уже в состоянии мыслить, анализировать и ― планировать.
― Мы подадим заявление, как только закончатся новогодние каникулы, ― решительно заявил своей теперь уже невесте и все еще помощнице. ― И поженимся в последних числах января. Я не хочу ждать ни одного лишнего дня!
― Хорошо, ― согласилась Ника.
― Я помогу тебе все устроить ― ресторан, кортеж. С цветами разберется мама Вика. Она ― лучший флорист Яснодара, ― я продолжал прикидывать, как организовать нашу женитьбу.
― Эдуард, погоди! ― Ника завозилась у меня на коленях, чуть отодвинулась, заглянула в лицо.
― Что?
― Понимаю, для тебя это первый брак… ― теперь голос моей помощницы звучал так, будто она подбирала слова, чтобы не задеть мои чувства.
― Да, первый. К чему ты клонишь?
― Прежде чем выбирать ресторан, цветы и кортеж, обычно стараются определиться, как много людей будет приглашено на торжество. Я бы хотела, чтобы гостей было как можно меньше. Только самые близкие. Ели ты не против…
Об этой стороне вопроса я раньше не задумывался. Вообще не думал о женитьбе! Готового ответа на замечание Вероники у меня не было. Но, если так подумать… приглашать на свадьбу коллег, сотрудников и партнеров ― не в моих интересах. Почти никто, не считая самой верхушки руководства завода, не знал о том, что я почти ослеп. На банкете этого уже не скроешь. Все станет слишком очевидным. А значит, приглашать следует только самых близких.
― Я позову только родителей и брата, ― произнес вслух.
Почувствовал, как Ника кивнула.
― А я ― только Тамару. Она будет моей свидетельницей, подругой невесты.
― В таком случае, мне в свидетели придется звать Тимофея, ― сообразил я.
