Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
– Обязательно. А сейчас займись другим делом. Пожалуйста.
И он занялся. С усердием и удовольствием. Точно знал, что сегодня ему не быть в числе марафонцев. Не опозориться бы до начала основных событий. Но о своей девочке он должен позаботиться, чтобы ей стало сладко и хорошо. А уж потом он сам.
Только вот сладкая девочка оказалась иного мнения. Позволив ему немного интимности высшей пробы, Варя мягко, но решительно убрала его руку, вжалась в него и шепнула горячо на ухо:
– Хочу!
– Варюша… – жалобно простонал он. – Я же не смогу долго. Я же пять месяцев без тебя. Мне бы не кончить сразу, как войду. Маленькая, давай я сначала тебя, а потом уж…
– Я. Хочу. Тебя. Внутри.
Пока Тин героически пытался придумать хоть один аргумент в пользу своего плана действий, Варя так прижалась, так потёрлась, так обняла, что все благие и не очень намерения вылетели в приоткрытое окно.
Тихон едва не задохнулся только от одного того, как она его обняла – там. Не только ее тело приняло в себя часть его тела – приняло, горячо и сладко сжав. Нет, словно Варя его сердце в руки так же взяла – взяла в свои нежные руки и сжала. Не сильно, но себя он потерял. Она овладела им целиком. А еще он вдруг чётко понял, что сейчас вернулся на своё место. Туда, где должен быть. Будто домой. И насовсем.
А потом она обвила его еще руками и ногами и имела нахальство выдохнуть на ухо:
– Только попробуй кончить раньше меня.
Таким здоровенным мужикам просто по уставу не положено всхлипывать. Но сейчас он именно всхлипнул, ничем иным этот звук не мог быть. Какое своевременное предупреждение. А он уже чуть было не… Вот прямо так сразу. Потому что охрененно до невозможности. Полминуты от силы еще.
– Варенька… – надо же что-то сказать. Точнее, прохрипеть. – Я не смогу. Я же говорил. Я же прямо сейчас… Прости, малыш, не могу.
– Сможешь, – мурлыкнула рыжая ведьма. – Я верю, что сможешь. Хочу с тобой, Тишенька. Пожалуйста. Ты сможешь, я знаю. Я верю в тебя.
Несколькими словами убила на корню все надежды. И вознесла на небо.
В фильме «Матрица» герой умел замирать в воздухе. Красивые кадры получались. Но это в кино. А у Тихона получилось в жизни. Когда она шепнула: «Я верю в тебя» – у него не осталось выбора. И он смог.
Замер на верхней точке наслаждения. Там, где любая секунда могла взорваться кульминацией. Но, застыв и замерев внутри, он продолжал двигаться, попирая весь свой предыдущий опыт о возможностях собственного тела. И всё равно ждал с паникой, что сейчас его накроет. Не выдержит. Рванёт. А не должен. Права не имеет, если она ему доверилась.
Варенька под ним расцветала томными вздохами, стонами и пальцами в плечи. Ей хорошо. А должно стать великолепно. Ему бы только выдержать.
А ей было так сладко, томно и нежно. И торопиться не хотелось, чтобы тепло перетекло в огонь не спеша, со всеми оттенками. Как же чудесно, как же восхитительно. И он такой нежный, такой упоительно неторопливый, такой… такой… мерзавец!
Когда он понял, что дошёл до предела… кажется, до пятого по счёту предела, но этот был и вправду, видимо, последний – он вдруг начал говорить.
Ей на ухо хриплым низким шёпотом посыпались версии того, что он будет с ней делать сегодня ночью и завтра утром. И так день за днём и ночь за ночью. С бесстыдными и возмутительными подробностями. Местами матом. И на сцене, в которой принимали участие Варины коленки и ягодицы, руки Тихона и два очень неприличных слова – сладость и тепло переплавились в огонь и электричество мегаваттного оргазма. Тряхнуло до самых кончиков пальцев.
После нее он успел еще два раза дёрнуться. А потом всё. Его вынесло из Вселенной, из собственного тела, отовсюду. От него осталось не больше, чем от лопнувшего воздушного шарика. Кажется, даже мозги вместе со спермой вышибло.
Он рухнул на Варю. Сквозь забившую уши вату нервного опустошения услышал Варин возмущённый писк, но не отреагировал. Понимал, что придавил, но не мог шевельнуться. Хотя бы пару минут отдышаться. Ты сама затеяла эту игру со мной, малышка, поэтому придётся потерпеть и пару минут полежать под потным, горячим, тяжёлым и охреневшим от счастья мужиком.
В конце концов, Варин полупридушенный писк и возня под ним возымели своё действие, и совесть у Тихона проснулась. Он приподнялся на руках и откатился в сторону. Но едва Варя успела вздохнуть свободно, как ее тут же прижали к горячему боку, шлёпнули тяжёлой рукой по бедру. И в комнате прозвучало негромкое, удовлетворённое, на выдохе: «У-у-х».
– И всё? – подначила его Варя. – «Ух» и всё? Как-то вы раньше были более красноречивы, подводя итоги, Тихон Аристархович.
– Сейчас… – Он перевёл дыхание. – Сейчас подведу итоги. – Сжал ее бедро. – Я люблю тебя.
– Не тот текст, Тихон Аристархович. – У Вари сжималось сердце, но она не давала чувствам воли. – Слушай и запоминай правильные слова: «Классно потрахались».
– Я люблю тебя, – упрямо повторил он.
– Вот ты настырный, – с притворным сожалением выдохнула Варя, удобнее устраивая голову на его груди. И эти ее телодвижения привели к неожиданным открытиям. Что-то горячо потекло по внутренней поверхности бедра. Чем могло быть это «что-то», версий имелось немного. Да что там – одна-единственная. Но Варя все-таки решила проверить. Она коснулась сначала мужского бедра, потом горячей усталой мягкой плоти. Никаких следов силиконового изделия там не обнаружилось, зато под пальцами мягкое тут же начало превращаться в твёрдое. А Тин выдохнул довольно:
– Смелее. И выше!
Варя поспешно убрала пальцы под его разочарованный вздох. Приподнялась на локте.
– Тихон!
– Я за него, – лениво протянул он, не прекращая – да словно приклеились его руки там! – лапать ее. За ягодицы, разумеется.
– Ты вообще в курсе, что от этого дети бывают?
– Серьёзно?
Ей срочно захотелось стукнуть его за это идиотское и наигранное изумление.
– Вот от этого? Нет, ну откуда же мне знать? Я медакадемий не оканчивал, парень простой, деревенский.
– Тиша! – Хлопок ладони по его влажной груди вышел очень звонким. – Прекрати паясничать, я серьёзно! Это… это… – У нее всё никак не находились нужные слова, и Варя сказала беспомощно: – Так нельзя… Без защиты…
– У меня есть санитарная книжка, – после небольшой паузы спокойно произнёс он. – Я вместе со своим персоналом медосмотр ежегодно прохожу. Последний раз – восемь месяцев назад. А уже в тебе
