Обман (ЛП) - Ромиг Алеата
— Что Челси была в Саванне и работала в компании, принадлежащей твоей семье? Ты сказала мне. О том что она стала тобой? Я понятия не имел. — Все это было правдой.
— Мое сердце, — продолжала она, — говорит мне, что что-то не так. Мне это не нравится. Я не хочу, чтобы она была с Брайсом, не потому что я ревную, а потому что… — она прикусила губы. — …Я не верю ему насчет Мелиссы Саммерс, той первокурсницы. Я не знаю, имеет ли он какое-либо отношение к ее исчезновению, но я действительно думаю, что это он причинил ей боль. Я ненавижу себя за эти слова. Я знаю, как важна его мать для моей, но я не могу избавиться от этого чувства. Иногда он может быть милым и напоминать мне моего друга детства. В других случаях, есть взгляд или действие, и он напоминает мне Алтона. Это не комплимент.
— Я и не подумал, что это был комплимент. — Я откинулся назад. — У тебя есть еще дела или ты хочешь пойти поужинать?
— Уже так поздно? — спросила Чарли́. — Я потратила на это целый день. Завтра мне нужно поработать над рефератом.
— Тогда сегодня вечером, моя леди, ты моя. Ужин, а потом я услышу те удовлетворенные стоны.
— Это может быть похоже на тот старый фильм, который любила Джейн и который мы смотрели: «Когда Гарри встретил Салли». Я могла бы просто стонать, пока мы едим.
— Принцесса, я никогда его не видел, но звуки, которые ты будешь издавать, не будут фальшивыми. Я добуду настоящие.
— Вы, кажется, очень уверены в себе, мистер Деметрий?
Вместо ответа я легонько поцеловал ее в губы, позволив своим губам скользнуть по ее. Когда она начала отстраняться, я положил руку ей на шею, накручивая ее красивые волосы на пальцы и поворачивая ее голову в сторону. Обнажив ее шею, я поцеловал чувствительную кожу за ее ухом, старательно медленно, каждое прикосновение моих губ задерживалось дольше, когда я двигался все ниже. К тому времени, как я добрался до ее ключицы, ее плоть покрылась мурашками. Когда я прикусил ее кожу, тихий стон сорвался с ее приоткрытых губ.
— Да, я очень уверен в себе, — сказал я, ухмыльнувшись.
Позже той же ночью, после того как я вызвал не один, а целый хор звуков, некоторые из которых я никогда не слышал, Чарли́ прижалась ближе. Ее мягкие изгибы идеально прилегали к моей груди, я обнял ее за плечи. Всего на несколько мгновений она провела рукой по моему торсу, прежде чем ее пальцы разжались, а дыхание выровнялось.
Когда она засыпала, я снова подумал о том, как она сказала, о том, что я не поделился с ней тем, чем она поделилась со мной. С тех пор как она впервые рассказала мне о своем детстве, она делилась все большими фактами. Каждая история укрепляла мою ненависть к Алтону Фицджеральду и в то же время заставляла расти мою любовь и восхищение к Чарли́. Она была такой сильной, что выжила — не только выжила, но и стала той чудесной женщиной, какой была сегодня.
Я также вспомнил, она сказала, что ее мать хотела, чтобы она сделала: вышла замуж и родила детей, с Эдвардом Спенсером.
Я не гордился тем, как Челси оказалась в Саванне, это никогда не было задумано. Но если ее присутствие там, зарабатывание денег, которых она хотела, и алиби Эдварда удерживали Чарли́ подальше от этого придурка, то оно того стоило. Я могу быть проклят в аду за то, что подвергал Челси тому, что там происходило, но у меня не было ограничений, когда дело доходило до крайностей, на которые я готов пойти, чтобы спасти мою Чарли́.
Она заслуживала большего, чем моя защита. После всего, что она мне дала, Чарли́ заслуживала знать правду.
Я крепко зажмурился. Я не позволял себе думать о той ночи в деталях, в красках. Нет. Такой неправильный термин для той ночи. Цвет не был живым. Это был цвет смерти.
Влага задержалась под моими веками, когда я вспомнил липкую кровь, как она покрывала мои руки. Кровь Джо на мне была совсем не такой, как тогда, когда я сражался в восьмиугольнике ММА. Тогда я наслаждался этим ощущением, разрушением и резней. В ту ночь все было по-другому. Когда меня охватила паника, и я потряс ее безжизненное тело, часть моей души умерла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Как я могу поделиться этим с Чарли́? Если бы она знала, на что я способен, она бы никогда больше мне не доверяла.
— Нокс? — ее сонный голос прорвался сквозь мои воспоминания. — В чем дело?
Глава 39
Чарли́
Вибрация груди Нокса пробудила меня ото сна. Сначала я не была уверена, что слышу или чувствую. Мои чувства были истощены, ошеломлены его мастерством и сексуальным напором. Я впала в свое любимое коматозное состояние, когда он начал шевелиться. Темнота нашей комнаты и мягкость нашей кровати защищали меня от происходящего, пока постепенно печаль, исходившая из каждой его поры, не заполнила наше пространство, окутав меня его страданием. Его дыхание стало прерывистым, грудь напряглась, а тело задрожало.
— Нокс? — снова спросила я.
— Спи, принцесса, — он поперхнулся словами.
Я подняла голову. Не в силах ясно видеть в темноте, я потянулась к нему. Он перехватил мою руку прежде, чем та коснулась его щеки.
— Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе.
Нокс откашлялся.
— Нельзя.
— Прикасаться к тебе? — спросила я, пытаясь понять.
— Нет… — его тон вернулся к бархатистому рокоту, который я обожала. — …кое-что, что ты сказала ранее сегодня.
Я покачала головой, моя рука все еще была в плену его хватки. Я не пыталась убрать ее, но расслабилась, пока он держал меня в темноте. Затем наши пальцы переплелись.
— Я не помню, что сказала. Я много чего говорила.
— Ты сказала, что твоя мать хотела, чтобы ты вышла замуж за Спенсера и родила детей.
Я усмехнулась.
— Думаю, этот план полетел ко всем чертям.
— Дело не в Спенсере. Я хочу знать, как ты относишься к детям.
Я села повыше и натянула простыню на грудь. Все это время он крепко сжимал мою руку, как будто не мог меня отпустить, как будто на этот раз я была его спасательным кругом.
— Не знаю… мне кажется, я слишком молода. — Я пожала плечами. — Думаю, что моя мама родила меня, когда была примерно моего возраста, но сначала я хочу других вещей.
— А в будущем?
— Наверное, — призналась я.
Нокс отпустил мою руку.
— А я не знаю.
Его заявление прозвучало окончательно, как будто дебаты не были вариантом. Эти слова просверлили маленькую дырочку в моих невысказанных мыслях. Я никогда не тратила много энергии на эту тему, но я также не думала, что смогу полностью списать это со счетов.
— Думаю, этот разговор преждевременен.
Теперь он тоже сел, прислонившись, как и я, спиной к изголовью кровати, и мы оба уставились в темноту.
— Джослин умерла из-за меня.
Мое дыхание замерло, я опасалась, что, если как — то отреагирую, он замолчит.
— В письме была правда, — продолжал он. — Если бы не я, она была бы жива. Я убил ее.
Я повернулась к нему. Мои глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы различить его профиль: выступающий лоб и прямой нос. Я не могла видеть его высокие скулы, но я знала, что они были там. Даже в тени я заметила это движение, то, как его точеная челюсть напряглась, когда он сжал кулаки и обдумывал свои следующие слова.
— Ее семья, — продолжал Нокс, — уже много лет судится со мной по гражданскому иску. Это стало достоянием общественности. Мои люди сделали все, чтобы этого не произошло, но что имеем, то имеем. Я не уверен, почему твой отчим или Эдвард Спенсер решили, что это нужно обнародовать, кроме как для того, чтобы показать тебе, какой я монстр. Но в письме были ложные сведения — я не мешал ее родителям видеться с ней. Они не пришли. Я знаю, ты ненавидишь своего отчима, и тебе следовало бы. Но я бы никогда никому не пожелал разлуки, которую Джо пережила со своей семьей.
Его подбородок упал на грудь.
В темноте я потянулась к нему, нашла его большую руку, ту, что держала мою, и снова переплела наши пальцы.