Лерой. Обещаю забыть (СИ) - Гордеева Алиса

— Получается, Кшинский виноват в смерти отца Кира?

— Да не виноват он. К слову, его самого в Журавлином никогда и не было. Виноваты рабочие, что халатно приступили к сносу.

— Но Макеев мстит за брата именно Пете, – заключаю с сожалением. – Как ловко совпали его интересы с интересами Снежаны. Но при чем тут Рина?

— Как я могу предположить,— вступается Горский. Ну, конечно, он уже в курсе всего, что раскопал Миронов. — Именно после смерти Егора Макеев нашел Снежану с малышом на руках и поначалу помогал им деньгами. А потом сам увлекся этой миловидной блондинкой. Вот только привести в дом бедную, как церковная мышь, женщину старше себя, с ребенком, не имеющую ни образования, ни престижной работы, Макеев не мог. Он боялся, что отец отвернется и от него тоже. А потому продолжал встречаться с ней тайно, даже тогда, когда Снежана вновь залетела.

— Та девочка, что погибла в аварии… их общая дочь?

— Верно. Только Макеев ее так и не успел признать. У девочки в графе «Отец» стоял прочерк. После аварии, где вновь Кшинский стал невольным виновником, Снежана сменила фамилию и начала жизнь с чистого листа, надеясь однажды отомстить Пете по полной. Слишком много боли он принес ей с Макеевым, навсегда объединив их против себя.

В кабинете повисает гнетущее молчание. Каждый думает о своем. Мы все понимаем мотивы Макеева, Снежаны, даже Кира, только не знаем, что делать дальше.

— Я одного не могу понять, — первым нарушаю тишину. — Ладно, допустим, Петя ни черта не знал, но зачем Снежана вышла за него?

— Не от великой любви точно, — ухмыляется Коля. — Уверен, план мести Кшинскому был весьма простым: лишить дочери и разорить. Причем первое, благодаря Киру, заметь, тоже имеющему полное право ненавидеть Петра, должно было свершиться намного раньше, когда он не без помощи Макеева заманил девчонку в «Берлинго». В том, что она жива, твоя заслуга, Лерой, и , как ни странно, Кшинского, что спрятал ее позже в интернате.

— А потом, как чувствовал, что дочери нужна защита, и нанял меня, — мотаю головой, начиная понимать, что сам же все испортил. — Я же своими руками подтолкнул Петю и Рину к Макееву. Кшинский же неспроста просил его проверить, а я не смог! Мало того что ни хрена на этого гада не нашел, так еще и сказал, что тот чист.

— Ну, знаешь, Лерой, все мы тут хороши…

— Я одного не понимаю, как нам теперь от него избавится? Ни Макеев, ни Снежана не угомонятся, пока не отомстят, верно?

— Ты, прав! – соглашается Горский, как-то странно переглядываясь с Мироновым. А затем встает и подходит ко мне ближе. — Привлечь Макеева к ответственности пока не за что, как и Снежану. Все их попытки уничтожить Кшинского доселе были пустыми. Кроме одной…

— Кроме одной? — переспрашиваю, но в ответ тишина: Горский и Миронов надеются, что я догадаюсь сам. — Смерть первой жены Кшинского?

— Бинго! — Гена улыбается и, качнув головой, встаёт следом за Колей. — А помнишь, почему Кшинский внезапно прекратил расследование?

— Интерес угас, — шумно выдыхаю. — А точнее, сменился. Снежана. Она как раз только появилась в его жизни. Петя её повсюду за собой таскал.

—  Очередное совпадение? — Миронов подходит ближе.

— Может и нет, но как это поможет доказать причастность Макеева к аварии.

— Никак! — обрубает Коля. — Подтверждения мы можем искать годами, да так и не найти. Дело старое, позабытое. Но что нам мешает заставить Макеева признаться самому?

— Вспомним былые годы? Только придётся подождать, когда Павлушу выпишут из больнички.

— Нет, Амиров, как ты знаешь, я теперь действую в рамках закона, — веселится Горский, а я не понимаю, как можно заставить человека сознаться в подобном по доброй воле. — Кстати, Макеев ещё утром покинул стены больницы в весьма бодром состоянии.

Перевожу взгляд с одного на другого, но яснее картина не становится, да и от новости, что Павлуша на свободе, по телу проносится мелкая дрожь.

— Снежана на протяжении многих лет планомерно разоряла своего мужа, то и дело подсовывая ему на подпись левые договоры, — вступает в беседу Гена.—  Благодаря её стараниям, Кшинский практически банкрот.

— Ну, теперь он навряд ли продолжит идти у неё на поводу, — рассуждения  о финансовых махинациях белобрысой стервы сейчас совершенно меня не волнуют.

— И опять ты спешишь, Лерой!

Меня начинает напрягать, что и Миронов, и Горский  подходят все ближе и всё чаще  переглядываются между собой.

— Чтобы окончательно завладеть имуществом Кшинского, Макееву нужна всего одна его подпись.

— И вы решили обменять её на чистосердечное признание? Ни черта у вас не выйдет! Макеев гадёныш, но не дурак!

— Не мы, а Петя. И не совсем обменять. Скорее спровоцировать,  — Горский кладёт массивную руку на моё плечо. — Понимаешь, Валер, у Макеева не тот характер, чтобы отступать, тем более сейчас, когда притворяться больше  не имеет смысла.

— Он очень зол и предсказуем, — добавляет Миронов, возвышаясь надо мной. Пытаюсь встать: сидеть становится некомфортно, но Горский не позволяет, рукой удерживая на месте. —  Кшинский кажется ему глупым и беспомощным.

— О чём вы, чёрт возьми, говорите? — в ушах поднимается жуткий гул.

— Петя предложил Макееву сделку: он отдаст ему всё, что тот хочет, лишь бы тот оставил его и Рину в покое. Подписание бумаг должно произойти с минуты на минуту. Но прежде чем Кшинский поставит свою подпись, он попытается вывести Пашу на разговор.

—  Это какой-то бред! — мотаю головой. — Там же Рина, Коль! Мне плевать на Кшинского и его дела, но на хрена я отвёз туда мелкую? Какого лешего ты не остановил меня?

В сознание раскатом грома врывается болезненное понимание, что Горский непросто не остановил, он сам настоял на её отъезде.

Пытаюсь встать, оттолкнуть от себя чёртовых предателей,  но эти два бугая держат меня, не жалея сил. Их двое — я один. Силы не равны, но попыток вырваться не оставляю.

— Суки! Она же там одна! Совсем!  Я обещал ей, что всё будет хорошо!

— Так всё и будет, Лер! — шипит Горский, навалившись всем своим весом. —  Там мои люди. Камеры повсюду. Кшинский тоже знает, что делать! Поверь, он не даст свою дочь в обиду. Они просто поговорят!

Но я не верю. Не слышу. Ничего не хочу знать! Только обнять её, забрать из отцовского дома  как можно скорее и спрятать ото всех! Но сил вырваться не хватает! Мои самые близкие люди вонзили нож в спину! Ору, оглушая обоих, выкладываюсь на полную, не теряя надежды выбраться из плена, но всё тщетно: я безнадёжно прижат к кожаной  поверхности кресла.

— Рина никого не убивала, никого пальцем не тронула! Хочет Кшинский очистить совесть перед Макеевым, так пусть делает это с ним наедине!

— Да пойми ты, Амиров! Макееву, чтобы заговорить, нужен пинок, толчок, раздражитель! Месть не имеет смысла, если о ней никто не узнает! Арина просто станет тем самым зрителем, не больше! Понимаешь?

— Я понимаю, что вы чёртовы ублюдки, которые своими руками отправили девчонку за новой порцией ада! Разве ей мало?