Барбара Делински - Сладкое вино любви
– И твой дедушка. В день свадьбы.
Оливия тоже так подумала. Но ее внимание привлекли в первую очередь лица. Мужчина и женщина улыбались.
– У них добрые лица, – сказала Тесс.
Оливия кивнула, сглотнув подступивший к горлу комок.
– Как ты думаешь, они еще живы?
– Судя по тому, что написано в некрологе, нет.
Но Тесс не теряла надежды:
– Может, в конверте есть адрес, и мы их найдем?
Содержимое конверта они еще не разбирали. Если Кэрол и оставила им письмо, то оно могло быть только там.
Оливия так боялась не обнаружить письма, что готова была спрятать конверт и никогда его не открывать.
Но здравый смысл возобладал. Да и сколько можно играть в прятки с судьбой?..
Вскрыв конверт, она достала оттуда водительское удостоверение Кэрол и страховой полис, а также банковский счет, закрытый три года назад. В конверте оказались газетные вырезки, одна из которых рассказывала о выставке фотографий, «реставрированных Отисом Турманом и Оливией Джонс».
Было здесь и свидетельство о смерти родителей Кэрол. Они умерли уже после рождения Тесс.
Не на шутку разозлившись на мать, Оливия достала из конверта последний документ, завернутый в чистый лист бумаги, – банковский счет.
И счет был открыт. Последняя запись сделана три месяца назад, то есть за месяц до смерти Кэрол. Но внимание Оливии привлекла не дата, а сумма.
– Сто пятьдесят три доллара? – выдохнула Тесс.
– Нет, дочка. Сто пятьдесят три тысячи долларов. И еще мелочь, – промолвила Оливия.
Тесс озадаченно поправила очки.
– Вот это да! Как много!
– Да, много. – Оливия прижала руку к груди и с трудом перевела дух. Обняв Тесс, она сказала: – Твоя бабушка оставила нам эти деньги в наследство. Теперь ты сможешь получить хорошее образование.
– А хорошая одежда?
– Одежду я куплю на свои деньги. На бабушкины деньги ты будешь учиться.
– Она так написала?
– Нет, но она бы рассудила именно так.
– А одежду тебе мы тоже купим?
– Нет, это деньги на учебу.
– А на поездку – для тебя?
– Нет.
– Почему?
Когда Тесс заснула, Оливия поняла, почему она не возьмет ни цента из денег Кэрол для себя. И тогда ей вдруг захотелось выговориться.
Сунув банковский счет в карман шортов, она вышла из дома и побежала по тропинке через лес. Луна освещала ей путь к домику Саймона. По дороге Оливия старательно разжигала в себе гнев, и когда она поднялась на крыльцо, ее всю трясло от ярости.
Саймон лежал на диване и читал. Увидев ее через застекленную дверь, он мигом вскочил с дивана. На ходу поправляя очки, он бросился открывать дверь.
Протиснувшись мимо него в коридор, Оливия протянула ему банковский счет и, скрестив руки на груди, смотрела, как он читает. Саймон пробежал глазами текст и хотел было что-то сказать, но, взглянув ей в лицо, передумал и слегка кивнул головой.
Оливия только этого и ждала.
– Я просто вне себя! – воскликнула она. – Как она могла со мной так поступить? Неужели она думала, что мне нужны ее деньги? Где она была последние двадцать лет? Или она не знала, что упущенное не вернуть? Не смотрела семейные телепередачи? – Оливия решительно подбоченилась. – И откуда у нее эти деньги? Мне бы очень хотелось знать! Она не сделала карьеру, не выиграла в лотерею. Раз ее погубило пьянство, она потратила кучу денег на спиртное. Так откуда у нее эта огромная сумма? – Она потерла лоб. – От родителей? Маловероятно. Из записей в банковском счете следует, что эти деньги она копила в течение многих лет, откладывая небольшие суммы. – Оливия подошла к окну, тяжело дыша. – Наверное, она начала копить их, еще, когда я была маленькой. Да, это очень мило, но как жестоко! Я должна была покупать себе одежду на собственные деньги, а для этого мне приходилось работать в супермаркете по семь дней в неделю, без выходных, после школы. И все потому, что, по ее словам, у нас не было лишних денег. Я сама покупала себе и джинсы, и рубашки, и белье, и даже лифчики! Эти деньги должны были быть потрачены на ребенка, а она клала их на счёт в банке!
Оливия помнила тот стыд, который довелось ей испытать в бельевом отделе, когда она покупала свой первый бюстгальтер. Мать должна была быть рядом с ней, подсказать ей, как правильно его выбирать. Нет, Оливия никогда не отправит свою дочь одну – это же сугубо женская покупка, и она сделает ее вместе с Тесс.
Оливия вышла в коридор. Бак лежала в корзинке, котята резвились рядом. Оливия рассеянно посмотрела на них.
– Хорошо, хорошо, – пробормотала она, повернувшись к Саймону. – Дети должны знать цену деньгам, но, черт возьми, мне же пришлось выпутываться самой! Хотя бы раз она дала десять долларов на свитер или пошла со мной и купила тот несчастный лифчик! Никакой помощи, а ведь в моей жизни бывало всякое. Когда родилась Тесс, мне срочно пришлось переезжать на другую квартиру, потому что прошлые хозяева не хотели слышать детский плач по ночам. В новой квартире не было холодильника, а мне приходилось кормить Тесс искусственным питанием. Пришлось покупать холодильник и потом в течение двух лет платить по двадцать пять долларов в месяц, потому что за него заломили цену вдвое большую, чем он стоил на самом деле. – Глаза Оливии наполнились слезами. – Неужели трудно было мне помочь? К примеру, прислать одежду для ребенка! В Атланте я гуляла с Тесс в старенькой развалюхе из «сэконд-хэнда», а другие мамаши гордо везли своих чад в новеньких детских колясках. Как я хотела, чтобы и мой ребенок был одет не хуже других! Ну что бы ей прислать внучке свитер или купить дешевый билет на самолет и прилететь в гости? Но нет, – горько усмехнувшись, продолжала Оливия. – Она была слишком занята – копила деньги. Кстати, откуда они у нее? Вдруг она их украла? Или же эти деньги ей швырнул какой-нибудь грязный клиент, воспользовавшись интимными услугами? – Она передернулась от отвращения.
Саймон шагнул к ней.
– Оливия…
Она взглянула ему в глаза.
– Мне не надо ее денег, Саймон. Я никогда в них не нуждалась. Я хотела только любви и заботы. Да, очень трогательно, что она собирала вырезки о моей работе с Отисом, но почему так и не позвонила? Мой номер там напечатан. Все эти годы я давала объявления в газетах, надеясь, что она меня разыщет. Но нет, она ни разу не похвалила меня, ни в детстве, ни потом. Я все время стараюсь ободрить Тесс, даже когда у нее не все получается. Но раз девочка старается, значит, заслуживает похвалы. А я – я не заслуживаю хотя бы слова одобрения? – Она прерывисто вздохнула. – Нет, дело не в деньгах. Просто она меня никогда не любила.
Саймон обнял ее и прижал к себе.
– Девочка моя, она любила тебя. Просто ее любовь выражалась в другом – не так, как тебе того хотелось. – Оливия попыталась мотнуть головой, но его ладонь легла ей на затылок. Его глубокий низкий голос успокаивал, лаская слух. – Да, она любила тебя. Забудь о деньгах. Подумай о Томасе Хоупе. Она взяла с него обещание, что он передаст тебе эти вещи. И он ей пообещал, хотя для него это было непросто. Чикаго далеко, но он добрался сюда, чтобы исполнить ее последнюю просьбу, ее завещание. Последняя воля священна, ее признает и суд, и закон. И твоя мать пожелала, чтобы у тебя осталось кое-что на память о ней.
