Анна Богданова - Самая шикарная свадьба
Шурик с беспокойством смотрел на меня, однако подойти не решался.
– Подойди, Шурик. Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Ведь за дверью стоит твоя мама. Подойди, я хочу тебе кое в чем признаться.
Шурик подошел.
– Сядь рядом. Она может услышать, что я тебе скажу, а мне бы этого не хотелось.
Шурик недоверчиво посмотрел на меня, но сел.
– Все это время, Шурик, я любила тебя. Я полюбила тебя с того самого момента, как увидела. Помнишь, ты таскал ящики с товаром в тот, еще старый ваш магазинчик?
Он глядел на меня ничего непонимающим взглядом, а потом вдруг спросил:
– А зачем тогда ты меня в своей книжке дураком обозвала?
– Так потому и обозвала, что люблю! Я ведь очень гордая девушка! Я все ждала, когда ты сам позвонишь мне… Все ждала и ждала, а ты все не звонил… Я страдаю, Шурик. Я больше не могу без тебя жить. Я так люблю тебя! Обними меня! Поцелуй меня! – страстно шептала я. – Будь мужчиной, Шурик! – И я буквально завалила его на себя. Мы кувыркались с ним среди влажного сена – «жених» уж было увлекся, и я тут же сказала: – Нет, нет. Эдак можно и до греха дойти, а я до свадьбы не могу! Я девушка порядочная. До вечера, любимый.
– До вечера, – пробормотал он и вылетел из сарая явно не в себе.
Я напряженно прислушивалась, когда от дома отъедет грузовик, когда они все наконец отправятся торговать.
Бр… Бр… Брр-р-жж… Бррр-р-жжжжж… Брррржжжжжжуух! Ух! Ух! Уехали!
Я подождала еще минут пятнадцать (на всякий случай – вдруг вернутся) и вырыла из сена сотовый телефон, который заметила сегодня торчащим из кармана рубашки Шурика, и приложила массу усилий, чтобы присвоить его себе – даже в любви призналась этому дураку!
Черт! Отсюда невозможно никуда позвонить! «Нужно найти волну!» – решила я и заметалась по сараю. Волна не отыскивалась. Я стала пихать телефон в самые широкие щели стен – что-то подсказывало мне, что именно там я найду волну. ХОП! Сердце будто оторвалось и висит на ниточке – телефон чуть было не выскользнул у меня из руки и не упал в дырку по ту сторону сарая. Но именно тут я и нашла волну. Он работал! Работал!
Я набрала Пулькин номер – никого, Анжелкин – никого! Я в неистовстве набирала все номера подряд, которые помнила наизусть – даже Любочке позвонила – без толку! Никого и нигде! Закон подлости! Оставалось только одно – позвонить «Лучшему человеку нашего времени». Не раздумывая, я набрала его номер.
«Абонент временно недоступен», – ответил стальной голос, который, словно топором, разрубил мое сердце надвое. Наверное, отправился в Тибет лечиться у тамошних монахов от мужской немощи.
У меня оставался еще один шанс, который в такой ситуации, в какой я оказалась, грех было бы не использовать. И я снова набрала номер.
– Влас! – завопила я от радости (никогда не думала, что буду так рада слышать его голос). – Спаси меня, пожалуйста! – и без лишних слов первым делом продиктовала ему приблизительный адрес Эльвиры Ананьевны (я его знала еще с зимы, когда вдовица хотела устроить помолвку), потом сказала, что они меня похитили и издеваются.
– Машенька, как же так, любимая, дорогая?! Я без тебя с ума схожу! Пиши в своих книгах все, что тебе заблагорассудится и…
– Влас, если ты решил меня спасать, не теряй времени! Я тут сижу в сарае с крысами, они уже сожрали мои туфли и скоро примутся за пятки!
– Я выезжаю немедленно! Лечу! – крикнул он на прощание.
Душа моя ликовала! Я ходила по свинарнику кругами, подпрыгивая от радости и предвкушения близкого спасения. Радовалась я около часа. Представляла опрокинутые физиономии Эльвиры Ананьевны с сыном, когда они обнаружат сарай пустым. Шурик, наверное, скажет: «Говорил я, что нужно было ее в речке потопить!» Потом увидела сидящих их в суде за решеткой. В зале полно народу: я – как жертва, мама с Николаем Ивановичем, наша соседка Попова (эта уж ни за что не пропустит такого события, а потом всем косточки перемоет на своем ломаном языке), Шурочка – она сидит вся в слезах, Влас, который постоянно вскакивает и, перебивая адвоката, кричит, что защищать тут некого и эти нелюди за решеткой заслужили самого сурового наказания, конечно же на суд приедут все мои друзья ну и прочие.
Внезапно радость и ликование исчезли из моей души, и я около двух часов сомневалась в правильности своего поступка. Теперь Влас возомнит, что я без него и чихнуть не могу, что первая пошла на мировую… А ведь это он бросил меня! И я унизилась до того, что сама позвонила ему, да еще молила о помощи. Хотя, с другой стороны, у меня просто не было выхода! И этого может не понять только очень ограниченный человек! Вот такие противоречивые чувства овладели мною в период второй фазы томительного ожидания.
В период третьей фазы я вдруг подумала, что Шурик в любой момент может обнаружить пропажу и вернуться. Это только теперь пришло мне в голову, и я начала по-настоящему нервничать и трястись от страха. Что тогда будет? Одно из двух: либо вдовица с сыном перепрячут меня, либо привяжут на шею камень «потежельше» и утопят в речке. Я заметалась по сараю, шепча: «Скорее бы приехал Влас, скорее бы он приехал!»
Прошло очень много времени с тех пор, как мне удалось найти в дырке стены нужную волну и я дозвонилась до Власа. По моим подсчетам, он должен быть уже здесь. И тут я задумалась о том, как ужасно, как отвратительно, должно быть, выгляжу сейчас. Это, конечно, понятно – плен, крысы, издевательства, но не мешало хотя бы соблюсти элементарные правила личной гигиены. Сегодня мне было не до этого! Столько переживаний!
Наконец наступило время их выполнить. По утрам помимо прогорклой овсянки мне ставили кувшин с водой – вода была ледяная, из колодца, но что ж делать! И стоило мне только присесть, чтобы выполнить правила, как снаружи с диким лязгом был сбит замок, дверь открылась… Передо мной стоял Влас – я сидела на корточках (ужас!).
– Любовь моя! Машенька, что ты там делаешь?
– Крысы обступили меня плотным кольцом, спастись от них можно сидя на корячках, не шевелясь, – нашлась я.
– Кошмар! Изверги! Что они с тобой сделали! Бежим отсюда немедленно! – Влас подхватил меня на руки и бережно усадил в машину, и мы поехали к маме с Николаем Ивановичем.
– Тебе не звонила моя мама? – поинтересовалась я, после того как назвала наш деревенский адрес.
– Нет, но она, наверное, не знает мой сотовый и номер рабочего телефона, а дома меня не бывает.
– Почему? – спросила я, решив, что у него наверняка кто-то появился.
– Потому что не могу находиться в квартире, где мы с тобой жили, хоть и недолго. Мне там все напоминает о тебе. Зачем ты положила обручальное кольцо в горшок с хемеропсом? Это ведь подарок.
– Если ты так мучился, то почему ни разу мне не позвонил?
