Брось мне вызов - Лорен Лэндиш
Его нервное состояние заставляет меня нервничать, и я молюсь любому призраку его предка, бродящего по этому коридору, чтобы Колтон не попросит у меня трусики перед встречей с родителями. Потому что я сделаю это и выставлю себя полной дурой перед ними. Я, скорее всего, в любом случае сяду в лужу, но, по крайней мере, если я вдруг описаюсь, лишний слой хлопка все впитает, прежде чем я обмочу ковер.
– Ладно.
– Все, что ты здесь увидишь и услышишь, должно остаться между нами. Ни твой отец, ни Тиффани, ни люди в офисе не должна об этом знать. Только мы. Я обнародую то, что мне нужно и когда мне нужно, но я хочу, чтобы эта жизнь была отделена от той. Бросаю тебе вызов… сохранить мой секреты.
Я останавливаюсь в коридоре, позволяя Альфреду и остальным повернуть за угол, чтобы хоть ненадолго остаться наедине, но они, кажется, не слушают наш разговор, обсуждая последние оценки Лиззи в школе. Повернувшись к Колтону, я рассматриваю его лицо. Кажется, его смущают тайны его жизни, и он боится, что кто-нибудь заглянет за занавес, который создал Колтон Вулф, руководитель «Фокс».
– Тебе не нужно бросать мне вызов. Или приказывать как своей ассистентке. Я уважаю то, что ты хочешь быть самим собой, а не тем, кем вот это все делает тебя. – Я обвожу рукой коридор, украшенный старинными картинами, мраморными бюстами и закрытыми дубовыми дверями, ведущими в многочисленные комнаты.
– Спасибо, Эль. – Колтон целомудренно целует меня в губы и вновь ведет за Альфредом.
Сразу за углом открываются двойные двери, и Альфред ждет справа от них. Взмахом руки он приглашает нас в комнату. Он громко оповещает:
– Господин Колтон и мисс Эль Страйкер.
Я подпрыгиваю и тут же чувствую себя дурочкой, но у старика неожиданно прорезается голос, как у конферансье матчей по реслингу, а я определенно не готова драться.
Когда Альфред сказал, что Вулфы ждут в гостиной, я представляла себе вычурную, причудливую комнату, где дамы потягивают чай и надкусывают малюсенькие бутербродики. Что-то белое с побрякушками. Но все оказалось совсем не так.
Комната похожа на пещеру. Это единственная мысль, которая приходит мне в голову, когда я осматриваю пространство со сводчатыми потолками, стенами, обшитыми панелями, и изысканной мебелью. На задней стене – пять высоких окон, украшенных тяжелыми шторами и покрытых витражами, что делает их похожими на окна над лестницей. Ровные лучи света проникают в комнату и падают на толстое ковровое покрытие, разбиваясь о тени каменных колонн между стеклами. Если бы я не знала, что это их семейный дом, то решила бы, что зашла в самую древнюю церковь в истории, от пола до потолка и от окон до стен.
– Божечки, а я-то думала, что твой кабинет шикарный, – шепчу я, когда мы заходим в комнату.
Мужчина откашливается, и я смотрю на двух людей, которых раньше не встречала. Этот мужчина, очевидно, отец Колтона. У них одинаковые плечи и грудь, но его лицо уже, что делает его сморщенным и резким. Он носит хаки, и его белая рубашка буквально ослепляет, выглядывая из прорезей жилета. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что он катался верхом. Либо это, либо британская элита возвращает моду на брюки галифе. По мне, так то и другое вполне возможно.
Мать Колтона явно подарила свое идеальное лицо сыну и дочери с такими же пронзительными глазами и четкими скулами. На ее шее висит красивая нитка жемчуга, на вид старинная, с небольшой брошкой посередине. На ней простое и элегантное платье, облегающее до запястий со струящимся трапециевидным подолом до колен. Она выглядит так же аристократично, но ее улыбка значительно теплее, чем холодное безразличие мужа.
– Колтон, какой приятный сюрприз, – говорит мать Колтона и подходит, чтобы обнять его. – Как же я соскучилась! Сколько лет!
– Мама, – говорит Колтон хриплым голосом. – Я тоже скучал по тебе.
Они обнимаются, и я вижу, что какие бы семейные разногласия между ними ни были, они с матерью очень любят друг друга.
– Тебе следовало приехать раньше. – Она смягчает легкое недовольство, убирая с его плеча невидимую нитку, как будто она не может не коснуться его, но не знает, как это сделать без оправдания. – Я так волновалась за тебя.
Разве они не кладут руки друг другу на плечи? Или, если это чересчур, может, просто берут друг друга под руку?
Эта мысль заставляет меня вспомнить отца и наши киновечера. Нам ничего не стоило прижаться друг к другу на диване и делить одну миску с попкорном. Я никогда об этом не думала, но, возможно, мне стоило быть более благодарной за это.
– Я знаю, мама, – говорит Колтон, слегка улыбаясь. – Но нет причин для беспокойства. Я в порядке, просто рад быть дома.
– Колтон.
Приветствие его отца ровное, холодное, если можно так сказать, и каким-то образом мгновенно понижает температуру в комнате на десять градусов. Либо отец Колтона не самый теплый человек, либо не так рад видеть младшего сына. По крайней мере, он не выходит вперед, чтобы обнять его.
Колтон так же холодно отделывается кивком.
– Отец.
Что ж, это объясняет такое небывалое напряжение и разногласия, и, вероятно, причину, по которой Колтон переехал в Штаты. Черт, я бы тоже перелетела через океан, чтобы сбежать от этого льда. Все остальные тоже застыли на месте, наблюдая, как человеческие айсберги направляют друг на друга угрожающие леденящие взгляды.
– Что у нас здесь? – спрашивает отец Колтона, бросая взгляд на меня. Однако не похоже, что он проиграл или сдался, скорее, он атакует под другим углом.
И внезапно я сталкиваюсь с британской инквизицией, становясь мухой, прижатой под лупой родителей Колтона.
– Это Эль Страйкер, моя девушка и коллега. Эль, это мои отец и мать, Эдвин и Мэри Вулф.
Титул его девушки для меня по-прежнему новый и неожиданный, отчего я чувствую покалывание в позвоночнике.
Мэри, кажется, в восторге от объявления.
– Дорогой! Я подозревала, когда мама и Лиззи выглядели такими воодушевленными, но… это правда?
Колтон протягивает руку, и я беру его ладонь и киваю.
– Да, миссис Вулф. Хм… Да. Это правда. Приятно познакомиться.
На этот раз я не пытаюсь сделать реверанс, хотя чувствую, что должна.
– Что ж, добро пожаловать, дорогая, – говорит Мэри, тепло глядя на меня. Она выходит вперед, ее руки ложатся мне на плечи, когда она наклоняется, чтобы поцеловать воздух возле моей щеки. – Подумать только, Эль, ты дрожишь! С тобой все хорошо?
– Извините. Я
