Марта Шредер - Кодекс страсти
– Нет, профессор Фрателли. Неужели вы забыли? Вы – Торквемада, великий инквизитор.
К радости Кэролайн ее голос не дрогнул и она не отвела взгляда. Ей даже удалось изобразить прохладную улыбку.
– Вы считаете, что эта характеристика мне подходит, мисс Фолкнер? – Он не отступил от нее ни на шаг и продолжал всматриваться в ее глаза. – Я не вижу сходства.
– Мы редко замечаем наше сходство с кем-нибудь, – прошептала Кэролайн и попыталась проскользнуть мимо него.
Дэниел сделал незаметное движение и загородил ей путь:
– Вероятно, вы думаете о себе как о старом добром мистере Чипсе, – сказала Кэролайн, глядя в эти ироничные глаза цвета черной патоки.[1]
Дэниел улыбнулся ей. Куда-то исчезла его антипатия к белокурой и бледной мисс Мейн-Лайн. Сейчас он получал удовольствие от словесного поединка с достойным соперником. Он заметил, как быстро пульсирует жилка у нее на шее. Значит, не только у него ускорился пульс.
– Давайте уйдем отсюда. Я куплю вам чего-нибудь выпить в знак примирения, – сказал он, не думая, что говорит.
Кэролайн посмотрела на него как на чокнутого.
– Это Дэниел Фрателли, или в ваше тело внедрилось чужое существо? – спросила она с опаской.
– Нет никаких чужих существ, мисс Фолкнер; это мистер Чипс. Время от времени я становлюсь добрым старым учителем. Вы можете воспользоваться одним из таких моментов. Они случаются лишь раз в месяц.
Кэролайн приказала себе разжать кулачки. Он с ней просто шутил. И вообще, что страшного в том, чтобы пойти выпить с Дэниелом Фрателли? Она не знала ответа и не хотела этого выяснять.
– Спасибо, профессор Чипс, но я должна успеть на свой поезд.
Его это взбесило. Кэролайн Фолкнер отказалась от его предложения, не задумавшись ни на миллисекунду. Никакого панибратства с низшими социальными слоями! Потом до него все же дошел смысл ее слов.
– Неужели вы пользуетесь метро в такое позднее время? – удивленно спросил он.
Кэролайн казалась такой элегантной и неприступной. Она не думала о том, что с ней может случиться беда и она не будет знать, что делать.
Сестры Дэниела могли бы поведать Кэролайн, что их брат не способен позволить какой-нибудь женщине оказаться в городе одной и беззащитной. Он мог смириться с их претензиями на равенство с мужчинами, но он никогда не простил бы себе, если бы какая-нибудь из его знакомых пострадала потому, что его не было рядом.
Кэролайн удивленно воззрилась на Дэниела. Он был похож на старого беспокойного дядюшку.
– Да, профессор, конечно, я пользуюсь метро. Здесь поблизости не поймать такси. Как еще мне добираться домой после занятий? – Она встряхнула головой и посмотрела на часы. – Сейчас только шесть часов. Насильники выходят на улицы после семи тридцати согласно уставу их союза… Все равно, спасибо вам, профессор.
Беспечно махнув рукой, Кэролайн повернулась и направилась к двери. Дэниел схватил ее за руку и дернул на себя так, что ее волосы взметнулись веером.
– Вы совсем дурочка, как я вижу, – процедил он сквозь зубы. – Нельзя так легкомысленно относиться к преступникам. Их жертвой может стать кто угодно. Моя кузина подверглась нападению, и поверьте, ваша светлость, это не шуточное дело.
– Пожалуйста… ну, пожалуйста… отпустите меня. – Кэролайн роняла каждое слово, как кубик льда в напряженной тишине. – Мне жаль вашу кузину. И я вовсе не легкомысленна: не в моих привычках шататься по кладбищам, но я уже большая девочка и способна одна добраться до станции «Пригородная». Теперь отпустите меня, пока моя рука не потеряла чувствительности. – Она подняла брови и насмешливо посмотрела на него.
Дэниел ослабил хватку, но не отпустил ее руку.
– Я знаю, что вы не выносите меня. Но если я пообещаю не произносить ни единого слова, вы позволите мне отвезти вас домой?
– Нет. Пожалуйста, не надо, в этом нет необходимости.
– Тогда до станции?
– Это, кажется, то, что в хрестоматии по договорному праву называется предложением и контрпредложением?
Кэролайн снова попыталась высвободить руку.
– Хорошо сказано, мисс Фолкнер. – Дэниел не мог не улыбнуться. – Да, это мое контрпредложение. Все, что вы должны сделать, это кивнуть головой в знак согласия, и мы заключим прелестный договор.
– Тут ведь ни при чем законодательные акты по фрейдистским проблемам, верно? – Кэролайн улыбнулась в ответ, вспомнив свое успешное выступление в классе по этим актам. – Наше соглашение не стоит пятисот долларов и может быть выполнено за год.
– Ладно, ладно, вы великолепны. – Дэниел поднял руки, шутливо признавая свое поражение. – Так вы принимаете?
– Наверное…
Кэролайн высвободила руку. Ее жест не был очень вежливым, но ей и не хотелось быть вежливой. Было так приятно не думать о хороших манерах. У Дэниела Фрателли вообще не было заметно хороших манер, хотя он был истинно добрым человеком, по крайней мере, в некоторых отношениях. Например, в том, чтобы не допускать в метро среднего возраста женщин в туфлях на высоких каблуках и узкой юбке. Но учтивые машинальные «пожалуйста» или «не кажется ли вам», которые занимали важное место в жизни Кэролайн, не имели места в его жизни. Как ни странно, Кэролайн это нравилось. Она могла расслабиться и говорить так, как чувствовала.
– Декан снова направляется к нам, – шепнула она. – Давайте тихонько пойдем к двери.
Машина Дэниела была завалена книгами и папками. Он умудрился освободить место для Кэролайн, просто побросав часть бумаг и книг на заднее сиденье.
Кэролайн спросила:
– Вы уверены, что для меня есть место? Вам нужно расставить книги по полочкам в вашей юридической библиотеке на заднем сиденье.
– Так случилось, мисс Фолкнер, что я храню книги на заднем сиденье. Садитесь и пристегивайтесь. Вам придется переносить мой плебейский способ передвижения всего несколько минут.
До этой реплики Кэролайн ощущала добрые чувства даже к Дэниелу Фрателли, но теперь ее кроткое настроение испарилось. Она вспомнила, что собиралась перенести эту поездку, не выходя из себя. Ха!
– Скажите, профессор Фрателли, не можем ли мы провести пять минут вместе без этой старомодной социалистической риторики о том, как я угнетаю рабочий класс? Что во мне такого, что заставляет вас произносить подобные глупости?
От гнева ее голос звучал ниже, чем обычно. Кэролайн никогда не вопила, не визжала, всегда говорила законченными фразами. Ее дети признавались ей, что от этого им делалось еще страшнее, когда она сердилась на них. Но это не оказало действия на Дэниела Фрателли. В тот день, когда она просила его о продлении срока сдачи работы, она кричала на него, но это тоже не вывело его из равновесия.
