Влада Орлецкая - Снегопад чудес
— Аннушка, мой ангел, — говорила тогда бабуля в трубку сотового телефона, само собой красного, своим удивительным «контральто» с легкой хрипотцой. — У меня форс-мажор. Какой-то педераст с фальшивыми правами на своей сраной «тойоте» помял у Мосеньки дверцу. Я, конечно, расстроилась. Мой ангел, надеюсь, ты простишь меня, одинокую старуху в маразме…
В Мосе за пятьдесят лет эксплуатации, кроме кузова, уже не осталось ничего родного. Внутри она была отделана натуральной кожей и деревом. Мотор и тот поставили от иномарки. Денег, вложенных в его непрерывный ремонт, с лихвой хватило бы на покупку относительно нового автомобиля, но бабуля и слышать об этом не хотела. Кто-то из родных глумливо пошутил, что придется им, наверное, хоронить Елену Аркадьевну в кожаном салоне ее ненаглядного, обожаемого Моси. Впрочем, бабуля уверяла всех, что это произойдет еще очень не скоро, поэтому не стоит особенно обольщаться и терзаться напрасными ожиданиями. Свою квартиру на проспекте Дзержинского она завещала старшей внучке.
Анна вышла на балкон. Это был такой своеобразный ритуал: бабуля подъезжает к подъезду, сигналит, выходит из своего агрессивно-красного авто и машет Анне рукой. Вообще-то, в подъезде внучкиного дома давно установили домофон, и можно было воспользоваться им, как это делали все цивилизованные люди, но тогда это было бы неинтересно. Бабуля обожала всевозможные ритуалы и церемонии, как если бы она выросла под сводами Букингемского дворца.
Вот и на этот раз ее сверкающий автомобиль медленно въехал во двор и остановился у подъезда. Бабуля вышла из машины, ласково потрепала Мосю по глянцевому капоту, как будто это была скаковая лошадь превосходных кровей, и помахала Анне рукой в красной кожаной перчатке. На ней в этот раз были также красные новенькие ботильоны на среднем каблуке, черный жакетик из кашемира с меховым воротником и строгие брюки со стрелками. Сбоку она придерживала небольшую красную сумочку. Маша Хворостенко называла этот ее стиль «подружка Люцифера на пенсии». Дымя сигаретой в длинном мундштуке, бабуля двинулась к подъезду. Через пять минут она вошла в квартиру Анны.
— Христос воскресе, Аннушка, — поприветствовала бабуля, переступив через порог.
— Воистину воскресе. — Анна поцеловала старуху в морщинистую щеку, крепко пахнувшую табаком и дорогими духами.
Потом Елена Аркадьевна также похристосовалась с Машей и ласково потрепала Ярика по голове, вручив ему невероятных размеров плитку шоколада. Она называла Маниного сына «молодой человек», и он был от этого в жутком восторге. Равно как и от самой бабули, которая всегда одаривала его разными сладостями и учила матерным стишкам. Бабуля считала Маню своей второй внучкой. Второй, потому что с младшей сестрой Анны она не находила общего языка. Яна во всем слушалась отца, а это, по мнению Елены Аркадьевны, противоречило элементарному здравому смыслу.
— Вам не кажется, что у нас подобралась довольно своеобразная компания? — закуривая, спросила Елена Аркадьевна, когда они уже выпили по одной. — Старый, малый и две бесхозные девицы. Как это называется, я вас спрашиваю?
Бабуля всегда говорила на эту тему, правда, в разных вариациях. И когда ей об этом мягко напоминали, она отвечала так:
— Детка, мне простительно, ибо я в маразме.
Когда же ей намекали на то, что речь, возможно, идет о склерозе, старуха и тут находила, что сказать в ответ.
— Помилуйте, склероз я победила, благодаря современной медицине. А вот маразм, к сожалению, неизлечим.
Конечно, Анна и Маша прекрасно понимали, что бабуля кокетничает, ибо в их окружении не было более здравомыслящего человека, нежели Елена Аркадьевна.
Ее до сих пор волновали взаимоотношения между полами, и она считала, что падшая женщина — это такая особа, которая не имеет про запас хотя бы двух приличных любовников. Помимо мужа, разумеется. Что касается Елены Аркадьевны, то она выходила замуж много раз, а увлечениям ее не было числа. Но единственной ее настоящей страстью был Мося, и мужчины, кто поумнее, быстро понимали всю бесперспективность конкурентной борьбы с горячо любимым бабушкой «Москвичом».
— Мария, детка, ответь мне, ради всего святого, почему вы с Аннушкой отмечаете светлый праздник Пасхи в компании старой грымзы и малолетнего Ярослава? В чем дело?
— Ну Елена Аркадьевна, мы не можем оставить вас одну в такой день, — выкрутилась Маня.
Бабуля шутливо погрозила ей узловатым пальцем.
— Не лукавь, душа моя, нехорошо это. Аннушка, где толпы кавалеров под окнами? Девочки, в ваши годы я вообще не имела подруг и проводила время только с молодыми людьми. Впрочем, я прекрасно понимаю, — вздохнула она с поистине шекспировским трагизмом, задумчиво затянувшись сигаретой, — мужчины нынче не те, что в пору моей молодости.
Они выпили еще по рюмочке, после чего бабуля сказала, чтобы больше ей не наливали, так как она за рулем.
Внезапно Анна услышала мелодию своего мобильного телефона. На дисплее высвечивался какой-то незнакомый номер. Она ответила, пребывая в легком недоумении.
— Анна, добрый день. Это Виктор.
У нее буквально оборвалось сердце, и в груди стало горячо от волнения.
— Здравствуйте, Виктор, — ответила она и добавила: — Христос воскрес.
— Ах да! Воистину воскрес! — обрадованно воскликнул Виктор, словно только за этим и позвонил. — А вы верующая?
— Не знаю. Наверное, да, — неуверенно произнесла Анна.
— Я звоню, чтобы пригласить вас куда-нибудь. Что скажете?
Она помолчала, оглядываясь на сидевших за обильно накрытым столом Маню и бабулю. Они, забыв об угощении, с каким-то птичьим любопытством следили за ней.
— Ну не знаю…
— У вас, наверное, гости, — догадался Виктор. — Может, я не вовремя позвонил?
— Нет, что вы. Все нормально.
— Так мы увидимся сегодня?
— Я думаю, увидимся, — согласилась Анна.
Они условились, что он заедет за ней через час. Когда Анна нажала на отбой, у нее так пылало лицо, что не нужно было обладать даром прорицания, дабы понять, что к чему. Она молча села на диван и прижала ладони к горячим щекам.
— Аннушка, это был мужчина? — поинтересовалась Елена Аркадьевна.
— Угу, — промычала та в ответ.
Бабуля театрально всплеснула руками.
— Так что же ты сидишь, душа моя?! Немедленно, ты меня слышишь, немедленно бросай своих назойливых гостей, то есть нас с Марией, и отправляйся на свидание! И благослови тебя Господь!
Она воздела два перста, как старообрядка боярыня Морозова на известной картине, и почему-то слева направо, по-католически, перекрестила свою внучку.
