С милым рай в шалаше - Калина Ясина
— Я не против, милая. Делай, как тебе нужно. Ты собирайся, я подожду. Где тут у тебя можно присесть? то я с самолёта и не спал уже почти двое суток.
— Ах, а я смотрю, ты такой уставший. Давай сделаем так, — и сама обнимаю его за шею. — Ты сейчас поезжай домой и ложись отдыхать, набирайся сил. А я дособираю вещи и приберусь в квартире, м-м-м… не люблю оставлять бардак. Пусть Лёша заберёт меня завтра пораньше, часов в шесть. Я приеду к тебе и приготовлю нам завтрак? Как тебе план?
Я делаю большие глаза, хлопают ресницами и закусываю нижнюю губу. Его глаза моментально вспыхивают, а я добавляю свою руку в его волосы на затылке, чтобы окончательно добить. Богданов зарычал и набросился на мои губы. Этого мне и надо, чтобы он поверил в мои искренние намерения переехать к нему. Я прижимаюсь к нему сильнее, позволяю углубить поцелуй и даже выдавливаю из себя стон. Он целует меня долго и жадно. Когда, наконец, отстраняется, говорит.
— Ох, не играй со мной, девочка. Чую подвох, говори сразу, что задумала.
— Ничего я не задумала, — всё ещё вишу на нём, — с такими-то угрозами разве есть у меня выбор, кроме того, чтобы собирать чемоданы? Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали близкие мне люди. Я постараюсь привыкнуть к тебе и… полюбить.
Стараюсь говорить как можно искренне, немного строя из себя недалёкую девку. Мне очень надо, чтобы он поверил и ушёл.
— Действительно, тебе некуда деваться. Ты моя.
И опять меня целует жадно и долго, ещё попу мою мнёт, зараза такая.
А я ловлю себя на мысли, что мужик-то красивый, целуется хорошо, но не чувствую я ничего, не ёкает нигде, тело не отвечает на его ласки. Не смогу я с ним спать. Точно.
Отрывается от меня и нехотя отпускает.
— Ладно, уговорила, я правда устал сегодня. Но предупреждаю, если сбежишь — найду и убью. Не так. Найду, трахну и убью.
И сказал это так серьёзно, что я безоговорочно поверила и испугалась. Но вида не подала. Губу прикусила.
— Не сбегу. Куда я от тебя теперь денусь.
— Правильно говоришь, детка, — сказал так же грозно и ушёл.
Я села на пол, ноги сами подогнулись. Но чего сидеть, надо собираться.
Вещи собрала, в квартире прибралась. Уже в двенадцать ночи выключила свет, типа спать легла. Что меня дёрнуло выглянуть в окно? Под подъездом стоит чёрная машина. Пригляделась — машина Богданова. Вот же блин. Чуть не нарвалась. Как сбежать? Думай, Аля, думай.
Придумала. Быстро собираюсь, надеваю на себя широкие джинсы, широкую куртку и кепку на голову, волосы прячу. Вышла из квартиры, закрыла на ключ. Я же на пятом живу, и возле моей квартиры люк на крышу, лишь бы не был закрыт. О-о, мне повезло. Залезла сама, еле втащила чемодан, хорошо, что собрала маленький. Я живу в первом подъезде, а их всего четыре. Поэтому добралась до последнего, аккуратно спустилась. Хорошо, что во дворе много зелени. Через кусты, под окнами первого этажа выбралась со двора и, тащя чемодан в руках, чтобы колёсики не шумели, добралась до двора через два дома. Села на лавочку и вызвала такси. До автобуса осталось два часа, лучше там подожду.
--
До бабушкиного дома добиралась почти четыре дня на автобусах и маршрутках. Устала жутко. От последнего автовокзала до моей деревни наняла такси. Но до дома меня не довезли. Мы подъехали к речке, а автомобильный мост разрушен, только пешком пройти. Водитель сказал, что до деревни километра два вон по той дороге. Может, кто на телеге подберёт.
Я тяжело вздохнула, делать нечего, надо идти.
Через речку перешла, мост в ужасном состоянии. Руки дрожат, ноги тоже. Села за речкой на свой чемодан и плачу от бессилия.
Так, хватит себя жалеть, путь вижу. Вперёд.
Глава 8
АНДРЕЙ
ВСПОМНИТЬ ВСЁ
Прошло шесть лет с тех пор, как моя жизнь разделилась на "до" и "после". Даже после ранения и контузии я был на коне. У меня были планы, несмотря на инвалидность. Я — военный инструктор, умный, спортивный, с амбициями, стрессоустойчивый, с железной психикой. Я думал, меня ничего не сломит. Сломило. А знаете что? Смерть матери, которая не дожила до моего возвращения два дня. Она умерла от сердечного приступа, когда получила письмо о моём ранении и контузии.
Я вернулся в день её похорон. А дальше я просто смутно помню несколько лет моей жизни. Только головная боль и пьянка. Я даже забыл, почему стал пить. Вспоминал, что был военным, служил в горячих точках. Потом невыносимая боль и "давай выпьем".
Да, я пил. А что, денег хватает, у военного инвалида отличная пенсия, работать не надо. И "друзей" всегда полный дом.
ДОМ. Мамин дом.
Пару месяцев назад я заболел. Сильно. Думал, умру. Все думали, что умру. Пневмония, а врача нет. И сюда к нам не едут, потому что мост разрушен. Соседний мост в десяти километрах от этого. Друзья-собутыльники приходили первые два дня, но я без сознания был, что с меня возьмёшь. Только соседка приходила, тётя Маша, компрессы ставила, травками отпаивала. Сама еле ходит, а ко мне добиралась. Они с мамой дружили с детства.
Приходя иногда в сознание, я слушал рассказы тёти Маши о маме, как она любила этот дом. А теперь дом пустой, мёртвый, хоть и хозяин есть. Мама очень любила порядок, красивые занавески, вязала крючком скатерти и салфетки, вышивала картины и вставляла в рамки. Потом эти картины раздаривала соседям, в каждом доме в нашей деревне есть хоть одна картина, вышитая моей мамой.
В следующий раз моего прихода в сознание она рассказывала обо мне. Каким смышлёным и красивым мальчиком я рос. Мой отец был военным и погиб в горячей точке, защищая границы нашей родины. И я тоже мечтал стать военным. И когда я им стал, тётя Маша сказала, что моя мама очень гордилась мной, всем в деревне показывала мои фотографии в военной форме и зачитывала мои письма. А теперь смотрит на меня с небес и, наверное, очень огорчается.
Следующий рассказ был про мамин огород, какой он всегда был ухоженный, что на нём росло. У мамы всегда были хорошие урожаи, она делилась со всеми соседями. Накрутит консервацию и тоже потом раздаёт, потому что кушать
