Знаки внимания - Тамара Шатохина
И добилась я этого являя образ человека, прибывшего в учебное заведение исключительно за знаниями, и всего лишь вжившись в небрежный и очень удобный образ шаляй-валяя, как говорила бабушка. Изо всей этой атрибутики, создающей нужное впечатление, мне самой не нравились только очки. И то только в эстетическом плане, в остальном же они были идеальны — не оставляли вмятин на переносице и не давили на виски, потому что оправа была сделана из суперлегкого пластика. И оптика, само собой, тоже была подобрана грамотно.
В общем, по окончанию учебы меня уже ждала эта работа. И я с радостью согласилась на нее, в основном еще и потому, что жить и работать мне пришлось бы в родном городе, где жила бабушка, а в пригороде находился наш дом.
Глава 4
Под вечер меня навещает Стас, как и обещал. Проходит к моей кровати и кладет на тумбочку большой апельсин, который смотрится на ровной темной поверхности ярко и одиноко. Посетитель садится на стул, а сам смотрит на Ивана, который так же внимательно изучает его.
— Ну и что там они высмотрели — не знаешь? — не выдерживаю я.
— А-а… нет, не знаю, — переводит он взгляд на меня, — твой регистратор забрали, мой тоже, я рассказал им все, что видел, а видел я не так и много — мужика в шлеме и на мотоцикле. Все черное.
— Извини за регистратор, — чувствую я себя виноватой.
— Да ладно. Вернут же потом. Ты сама как?
— Сама нормально, — вздыхаю я. Говорить с ним легко: — Сделали укол и сейчас ничего не болит. Пока не шевелюсь, само собой.
— Извини…, я не досмотрел тогда — стекло это, — смотрит он с сожалением на мое бедро, прикрытое одеялом. Даже под ним угадывается повязка.
— Ничего страшного, понятно, что ты очень спешил. Врач сказал, что если шрам и останется, то почти незаметный. Я… стараюсь не думать о том, что могло случиться — жутко, просто гоню мысли, — зачем-то делюсь я своими ощущениями.
— Нормально, — отмахивается он от моих слов, — если вникать на самом деле, то оно тебе нужно? Я тоже стараюсь не думать. Катя, я тут вспомнил…, нервничал тогда, а когда я стрессую, то обычно несу всякую ересь, так что ты не обижайся, ладно?
— Да брось… — понятно, что он говорил тогда на эмоциях, а козой я и сама себя чувствую — зачем было опять уходить от столкновения? Да давить его надо было! Но это сейчас я такая умная, а тогда действовала чисто по-женски. На это, скорее всего, и рассчитывали, руководствуясь предыдущим опытом.
— Я что хотел сказать? — кивает Стас, — если следователь докопается до сути, то тебе, скорее всего…
— А разве расследуют? — удивляюсь я, — приехали же только гаишники?
— Нет, потом еще народ подтянулся, ты ж заявила. Так вот: если заведут дело о покушении и дойдет до следствия и суда, то мало ли? Вдруг тебе нужна будет консультация? У меня жена работает в адвокатуре, звони если что. Я оставлю тебе ее визитку, она сама предложила, так что не стесняйся, ладно?
— Спасибо, Стас, и за это тоже огромное спасибо, — влажнеют у меня глаза, — ты чувствуешь себя в ответе за меня, которую спас, да?
— Где-то так, — улыбается он, поднимаясь со стула, — рад, что ты в норме. Я и сам тогда струхнул. Могу только представить — как оно тебе было.
— Сейчас уже никак, — благодарно киваю я, — еще в приемном вкололи что-то такое — все воспринимается нормально, а потом вслед и еще добавили.
— Медики знают, что делают. Отдыхай тогда… лечись. Вот Лизина визитка, — кладет он рядом с апельсином кусочек ламинированного картона, — звони, если что.
— Спасибо. Если понадобится — обязательно.
Иван поднимается с кровати и провожает Стаса до двери, открывает ее для него и протягивает руку для рукопожатия. Они молча прощаются, и Ваня прикрывает дверь. Подмигивает мне:
— Нормальный, оказывается, мужик.
Не подумав, я пытаюсь пожать плечами и кривлюсь. А он командует: — Ложись и спи. Можно мне апельсинку?
И не дожидаясь моего разрешения, забирает апельсин и выходит из палаты.
* * *
Мое знакомство с коллективом состоялось очень жарким июльским днем, и выглядела я и чувствовала себя тогда не совсем привычно. Перед этим бабушка настояла, чтобы я вышла, наконец, из образа шаляй-валяя. Как врач-гинеколог, она считала, что в физиологическом плане все должно происходить в свое время, а идеальный фертильный возраст славянской женщины — с 19 до 26–27 лет. А значит, до истечения этого волшебного времени я должна успеть познакомиться с подходящим мужчиной, построить с ним отношения, выйти замуж и родить первого ребенка, а желательно и двух — ни много, ни мало. А тут я такая — не в образе воплощенной женственности, а сплошного разгильдяйства (о, ужас — состаренные джинсы, а уж прорехи на них, а объемные кроссовки!), соответственно и шансов на благополучный исход дела в ее понимании не предполагалось.
Спорить с ней я не стала, хотя и могла бы, потому что считала, что понятие женственности не обязательно подразумевает ношение юбок и платьев. И сама бабушка служила тому ярким примером, потому что почти всегда носила брюки — медицинский костюм на работе, домашку и пижамы дома, ну и в других случаях в основном так же. И выглядела она при этом вполне женственно и гармонично — худощавая, с короткой стрижкой, в очках с тонкой золотистой оправой.
Да, я могла бы поспорить и побороться за то, чтобы одеваться так, как было удобно мне, но не стала. Мы с ней берегли друг друга, потому что остались друг у друга одни. Да и в словах ее присутствовал здравый смысл, все-таки от первого впечатления зависело многое. И выглядеть на первой встрече с коллективом нужно было хотя бы серьезно, потому что до понятия внушительно и солидно мне было еще ой, как далеко. В первую очередь — из-за возраста.
И с бабушкиной подачи на первую встречу с сослуживцами я пошла не в своих бесподобных очках, а в линзах, и не в штанах, а в платье. Очень легком и красивом платье, скромно прикрывающем колени. Светлого песочного цвета и с кожаной цепочкой на талии вместо пояска. Пара расстегнутых пуговок не открывала ничего запретного, но частично спасала от жары. Коричневые босоножки на невысоком каблучке были привычно удобными, а в руках я держала такого же цвета сумочку и прозрачный файлик со своими документами.
Пропуск был выписан заранее, я получила его и расписалась, предъявив паспорт,
