Моя чужая жизнь - Кира Фарди
Глава 3
Лика медленно приходила в себя. Первое, что она услышала, был голос папы, который доносился глухо, будто отец сидел в бочке. Девушка хотела улыбнуться, но губы почему-то не слушались.
– Вы мне можете сказать, что с моей дочерью? – кричал в бочке папа.
– Папочка, я здесь, – хотела ответить Лика, но из горла не донеслось ни звука.
– Мужчина, вы нам мешаете! – раздался грубый женский голос.
«Это кто так с моим папой разговаривает?» Лика попыталась шевельнуться – руки и ноги были тяжелыми и неподвижными, сколько она ни прилагала усилий. Еще не понимая, что с ней, она не прекращала попытки, но ничего не получалось. Паника захлестнула сознание. «Что со мной?» Память тут же услужливо подсказала: авария. В голове вспыхнула картинка. Она лежит на асфальте и смотрит на колесо, которое пахнет горячей резиной. Вокруг суетятся люди. Где-то слышится детский смех, мальчик кричит: «Настя, иди сюда, мама проснулась!»
«Что за чушь? Я потеряла сознание? Но я уже пришла в себя. Почему же не могу шевелиться?» Лика напряглась, но тело осталось неподвижным. Внутри начинал рождаться крик. Она тяжело задышала.
– Доктор, посмотрите на монитор. Растет частота пульса!
– Ничего не понимаю. Что случилось?
Лика слушала звуки, раздававшиеся рядом с ее головой, чувствовала, как кто-то приподнимает ей веки, расстегивает одежду, прикладывает что-то прохладное к груди. Ей хотелось крикнуть: «Я здесь!», – но слова застревали в горле. Она опять попыталась пошевелиться.
– Доктор, у девушки только что двинулся палец. Я видела! – опять тот надоедливый грубый голос.
– Где? Шевельнулся? Дочка, Лика, это папа. Ты меня слышишь? Лика!
– Мужчина, выйдите за дверь! Вы нам мешаете.
– Я отец! Я не могу мешать.
– Идите уже! Кто-нибудь, заберите отсюда этого ненормального! Мы вас позовем.
– Лика, ты меня слышишь? – спрашивал незнакомый мужской голос. – Можешь открыть глаза? Ничего пока не говори.
«Смешной человек, – Лика немного успокоилась. Вокруг люди, она их слышит, значит, живет. – Я ничего и не могу сказать. О, боже! Я парализована?»
Девушка попыталась открыть глаза, но сколько ни прилагала усилий, ни одна ресничка не шелохнулась. Ей казалось, что ее здоровое сознание находится в чужом теле и не может управлять им.
– Лика вы меня слышите? Попробуйте открыть глаза, – продолжал твердить доктор.
Девушка понимала, что он пытается привести ее в себя, и очень старалась, но… Она слышала только этот голос. Через минуту силы иссякли, и она прекратила попытки.
– Бесполезно. Видимо, еще не пришло время, – сказал кому-то доктор.
– Александр Петрович, вы тогда сами побеседуйте с ее безумным папашей. Я его боюсь.
– Наташа, ты должна уже привыкнуть к любым пациентам и их расстроенным родственникам, – упрекнул женщину доктор.
– Но не к этому. Вы бы видели, как он здесь появился! Пьяный мужик в грязной футболке и трусах, в ботинках на босу ногу орал на всю больницу: «Отдайте мою дочь!» Волосы всклокочены, глаза красные, от самого разит, как из бутылки водки, а права качает. «Да, это мой папка!» – неожиданно с гордостью подумала Лика. – «Если ему что-то надо, он всегда требует свое сразу и очень громко».
– Правда, а сейчас выглядит вполне прилично.
– Ну, это он за последние дни немного пообтесался. Постригся, переоделся, и взгляд стал осмысленным, а сначала, ух! Его просто перестали в таком виде пропускать к дочери, вот он затих. Не понимаю я жизнь! – эту фразу Лика уже едва расслышала, будто она доносилась издалека. – Как может быть у изящной и хорошенькой девушки такой папаша!
Хлопнула дверь, и наступила тишина.
«Да, я хорошенькая!» – покрасовалась про себя Лика. Нет, она не считала себя красавицей, просто некогда было особенно собой любоваться. Но от мамы ей досталась субтильная внешность: рост, про который говорят «метр с кепкой», вес сорок девять килограммов (подружки завидовали: парни на руках ее носить будут), и лучистые зеленые глаза. Густые светлые волосы она убирала в привычный хвост на затылке, а когда ходила на дискотеки и в клубы, распускала по плечам. Длинные не отращивала: возни и ухода за ними много.
Лика вообще не очень пока обращала внимания на свою внешность. Макияж, маникюр, дорогие салоны, наряды от кутюр – все это было настолько далеко от ее жизни, что она даже не задумывалась по этому поводу. Она жила одним днем: работа, отец, вечером по выходным дискотека, реже клуб. Вот и вся жизнь молоденькой девушки.
В голове зазвенело. Что там говорила женщина? О каких последних днях? Получается, она в больнице уже не один день? А сколько?
Ответа не было, а от напряжения заболела голова. Появился шум в ушах. Лика уже не слышала голосов из коридора, но зато где-то внутри ее мозга родился тоненький детский плач. Он звенел и вибрировал, вгрызался в сознание и скоро заполнил его целиком. «Господи! Неужели так трудно успокоить ребенка!» – застонала мысленно она, но сразу вспомнила семейную фотографию с приклеенной зеленой бумажкой на животе мамы и ужаснулась: «Это мое наказание за тот детский поступок».
Плач не умолкал. Он пропитал всю комнату, где находилась Лика, а потом оттолкнулся от стен и вылетел в окно. Скоро Вселенная заполнилась детским голосами, которые звали маму. Девушка отключилась.
Когда она во второй раз очнулась, малыш хныкал прямо над ее ухом.
– Егорушка, мама болеет, – кто-то рядом уговаривал ребенка. – Пойдем, мой мальчик, я тебе новую машинку купила.
– Я к маме хочу. Пусти! Ты плохая, ты домомучительница! – Лика услышала звонкий хлопок, будто кого-то ударили по руке.
– Егор, так нельзя себя вести.
– А почему? – это уже голос девочки.
– Все в порядке, – неожиданно произнесла Лика и приоткрыла глаза, – пусть дети останутся.
Она смотрела на три лица, наклонившиеся над ней, и пыталась вспомнить, где она их видела. Сознание возвращалась медленно. А, это семья, которая живет в большом доме. Лика облегченно вздохнула: не совсем память отшибло, когда она ударилась об асфальт. Слева кольнуло – Лика замерла, прислушиваясь к себе – отпустило. А почему она ударилась? Но завершить цепочку воспоминаний не дали малыши.
