Сквозь тернии к счастью (СИ) - Фарди Кира

— Мужа? — охнул Макс. — Но мы не успели сыграть игрушечную свадьбу! Ну, ты, Антоха, даёшь! Зачем тогда резиновую бабу целовал? Ты же выиграл пари! Блонди, отдавай яхту!

Пашка его не слушал. Он стоял спиной к нам и смотрел на море. Смутные подозрения шевельнулись в моей душе. А вдруг Блонди знал о том, что я женился? Странно, и свидетельство о браке, которое я взял с собой, чтобы показать родителям, тоже бесследно исчезло.

Глава 6. Рита

Я кинулась в угол и сдернула фотографию с веревки. Руки у меня дрожали — значит, дело плохо, нервы на пределе. «Что это? Зачем так? Они издеваются?» — кричало все внутри.

Пальцы свело судорогой, так хотелось посмотреть на снимок, но я намеренно разорвала его на мелкие кусочки. Слышала, как сзади охнула Людочка, но не обратила внимания. В меня будто бес вселился.

Снова к стене. Глаза выискивают оставшиеся фото. Вот! Ещё одно! И его постигла участь первого. Я нашла пять снимков и все разорвала в клочья, ни разу не взглянув.

— Вы издеваетесь? — как безумная цедила я сквозь зубы. — Вы решили пошутить?

— Рита, не надо! — бросилась ко мне Людмила.

Она схватила меня за руки, не давая уничтожить последнее. Вдруг кто-то сзади с силой сжал мои плечи, притянул к себе и встряхнул.

— Остановись уже! — раздался голос Степана. — Дети смотрят. Напугаешь!

Его слова привели меня в чувство. Я замерла, обвела взглядом кафе, но видела всех будто сквозь пленку. Силуэты расплывались, двоились и подергивались радужной дымкой.

— Зачем вы так? — уже тише выдавила я.

Степан, обняв меня, усадил за стол и сунул в руку стакан с водой. Подбежала Леночка.

— Мамуля, тебя кто-то обидел? Не плачь, — она ткнулась мне в колени и заревела в голос. — Прост-и-и-и мен-я-я-я! Это все Сенька. Он Кате голову оторвал.

— Какой Кате? — не понимая, о чем речь, я уже переключилась на ребёнка.

В ее руках болтались голова и туловище тряпичной куклы, которую она взяла с собой.

— Куклы. Я больше так не б-у-у-у-д-у-у-у! Мамочка, я больше так не буду! Сенька потянул за ноги, а я за волосы. Я не знала, что она порв-е-е-е-тся.

У моей малышки была настоящая истерика. Слезы градом катились из глаз, губешки дрожали, щеки раскраснелись. А в дверном проеме трясся от страха Сенька.

— А что я! Я только дернул!

— Ах, ты! — махнула рукой Людмила.

Сенька мгновенно исчез с глаз долой. Через секунду из кухни раздался дикой вой! Людмила кинулась к сыну, а я успокаивала дочь.

— Что ты! Что ты, солнышко! — я испугалась реакции ребёнка и окончательно пришла в себя. — Ты самая лучшая девочка на свете. Я тебя очень люблю.

— Ты больше не плачешь? — тёплые ладошки провели по моим глазам и размазали остатки макияжа.

— Нет, конечно. Пошли, умоемся вместе. А голову пришьём, не волнуйся.

Успокоив дочь, я вернулась к друзьям, испытывая невольное смущение, и правда, чего завелась? Дела давно минувших дней, как говорится. Но снимок на стене был настолько неожиданным, что я сорвалась.

— Рит, ты только не обижайся. Мы не специально, — начала Людмила, вернувшись к столу. — Мы эту стену сделали, как ты просила, а повесить было нечего. Вот Азамат и вспомнил, что снимал вас с Антоном на свадьбе. Надо же было посетителям показать, что с этими веревками делать. Там и наши фотки висят. Смотри.

Людочка встала, переваливаясь, как утка, сбегала в угол и принесла ещё несколько фото. Действительно, на них сияли улыбками счастливые молодожены, и у невесты был заметен округлившийся животик.

— Ладно, простите меня за срыв. Это от неожиданности. Теперь мне стыдно, я повернулась к Степану и только сейчас заметила странное выражение его лица. — А тобой что случилось?

— Я не понял, с какой свадьбы были эти фотографии?

Мы с Людмилой растерянно переглянулись. Я совершенно забыла, что о той несчастливой свадьбе знал только узкий круг людей.

* * *

После нашего с Анжелой визита в университет, я на несколько дней потеряла контроль над своей жизнью. В голове сидело только одно слово: «предательство». Человек, который клялся мне в любви, говорил, что не может без меня жить, который обманул семью и тайно женился, вдруг оказался банальным предателем и подонком. Я этого не могла ни понять, ни простить.

Я забросила учебу, на работу ходила только потому, что надо было на что-то жить. Милостыню от людей и от бога я просить не умела. В моем тогдашнем состоянии все были предателями. Анжела поручила дяде Васе не спускать с меня глаз, в колледже прикрывала, как могла. В один прекрасный день не выдержала и сказала:

— Все, хватит. Звони своему охраннику.

— Кому? — растерялась от неожиданности я.

В потом сообразила: точно, Степан! Через него можно узнать, куда пропал Антон. Не мог он бросить учебу только для того, чтобы я его не нашла. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что Анжела забеспокоилась.

— Э, погоди! Не торопись! Ты не придумывай себе лишнего.

Но я уже набирала номер охранника. Он внимательно выслушал мою сбивчивую речь и ответил:

— Хорошо, я узнаю. Только, девушка, будьте с этой семьей осторожнее.

Я в крайнем возбуждении бегала по комнате, пока ждала ответ, а в голове перебирала всякие варианты. Антон болеет. Вполне возможно, мать потому и заставила его взять академический отпуск. Пневмония не шутки. А он только немного встал на ноги и сразу свадьбу организовал. Я тут же вспомнила, как он ждал меня на крыльце загса в расстёгнутой куртке, а в тот день резко похолодало, и вот-вот должен был пойти снег.

Не успел зазвонить телефон, а я уже держала его у уха.

— В общем… Тебя, кстати, как зовут? — спросил Степан.

— Рита.

— У семьи Стрельниковых что-то случилось, но никто толком не знает, что.

— Господи! Надеюсь, все живы! — сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Не знаю. Хозяева внезапно, без объяснений, переехали в свою квартиру в Москве. Всех сотрудников уволили с выходным пособием на три месяца.

— Как уволили? — от этой новости у меня подкосились ноги. Я плюхнулась на кровать и что не ударилась головой о стену.

— Вот так.

— И вы ничего не узнали?

— Информация разная. Кто-то говорит, что у них серьезно заболел родственник. Какой, почему и чем — никто не знает. Другие слышали, как хозяйка звонила риэлтору и выставляла особняк на продажу. А у третьих совсем невероятная версия: их сын попал в серьезную передрягу.

— Какую? — мое сердце так и ухнуло в пятки.

— Он кого-то сбил на машине.

— Но Антон был без машины, когда мы виделись в последний раз, — я совершенно растерялась. Смутное воспоминание шевельнулось в голове, но, не успев оформиться в мысль, исчезло.

— Ну, не знаю. За что купил, за то и продаю.

— Простите, а вы можете мне прислать адрес их московской квартиры? — пошла я уже напролом. Неизвестность убивала, противоречивые сведения не давали успокоиться.

— Рита, ничего хорошего вам визит в этот дом не принесёт.

— Мне все равно! Пусть мне в лицо скажут, что меня бросили, как щенка безродного под забором!

Я разозлилась. Надоело страдать и мучиться сомнениями.

— Хорошо, уговорили. Я сам вас отвезу.

Мы договорились о месте встречи, и через час я уже выходила из метро на Цветном Бульваре. Огромный жилой комплекс сиял огнями вечерних окон. В воздухе кружились легкие снежинки, но асфальт, к моему счастью, ещё был только припорошен белой поземкой. Сапоги я себе так и не купила. В той жизненной неразберихе, в которой я оказалась, насущные проблемы отошли на десятый план.

Степан сам окликнул меня. Я бы прошла мимо высокого и крепкого парня в чёрной шапочке, натянутой на лоб, так как совершенно не помнила его.

— Рита? — спросил он, и я обернулась. — Если хотите навестить семью Стрельниковых, вам надо поторопиться.