Шанс #3 - Полин Лиман
Осадчий провел ладонью по лицу, будто пытаясь смахнуть усталость. В какой момент все полетело в тартарары?
– Я же сам уговорил его прийти ко мне на работу. А он не хотел, говорил, это помешает нашей дружбе. Дружбе, блять! – Никита, не сдержавшись, яростно стукнул по подлокотнику. – Никто не ожидал, что первая «альфа» так взлетит. Помню, как вышел на сцену Tech Valley, руки трясутся, а передо мной – толпа людей. Я охренел.
– Не ждал, что проснешься знаменитым? – Ева улыбнулась одними уголками губ.
– Именно. Жизнь стала другой, но мы не сразу это осознали, пахали как проклятые. Весь мир ждал, что каждый год Soft Powers будет показывать новое чудо.
– Не представляю, как жить под таким давлением…
– Ну… Я был не один, вся команда это выдерживала, и Уайт тоже. Теперь выяснилось – по-своему. Конечно, я видел, как он любит славу, до одержимости. Но тогда это казалось забавным. Меня публичность, наоборот, раздражала.
– И даже рейтинги а-ля «Самый сексуальный холостяк года» не тешили самолюбие? Не верю!
– Можешь не верить, но меня они бесили. Я старался дать Алексу место на сцене, один раз он даже презентовал «альфу» вместо меня.
– Видимо, ему этого было мало. Но неужели Уайт ни разу за сколько… двенадцать лет?.. себя не выдал? – Ева внимательно посмотрела на Никиту.
– Да, это и есть самая фантастическая часть истории. За все годы я ни разу в нем не усомнился! Доверял ублюдку, как самому себе. Помню только один момент три года назад: в интернете всплыла аудиозапись с закрытых переговоров, где я матом ору на сотрудника. Это была жопа, наши акции сразу упали на 16 процентов. Перед Томасом я, конечно, извинился, но кто слил запись, до сих пор неизвестно. Я подозревал всех. В какой-то момент – даже Алекса, но быстро отогнал эти мысли, посчитал себя параноиком. Каким же я был идиотом!
– Не ты один. Я тоже попалась на эту удочку. Уайт слишком ловко меняет роли… Он, конечно, подонок, но актер блестящий.
Глядя в серые глаза, Никита не удержался от мысли, что, несмотря на обстоятельства, которые их с Евой разделили, они по-прежнему настроены синхронно. Подавшись вперед, он взял девушку за руку, и теплые пальцы переплелись с его собственными.
– Когда мы решили строить фабрику на Филиппинах, Уайт был воодушевлен как никогда. «Новый рынок, – говорил он. – Утрем всем нос, амико!» Я целиком доверил Алексу проект…
– …а он назвал его «самым большим компроматом на тебя».
– И в этом весь цинизм, – Никита откинулся на спинку кресла, пытаясь уместить в себе одновременно бессилие и гнев. – Я дал огромные деньги, поставил подписи, но понятия не имел, что происходит в Танаване. Когда ты показала письмо от Ноуа, я искренне думал: это бред.
– Но ведь… – хотела было возразить Ева.
– Пожалуйста, дай мне сказать, – Никита остановил ее мягко, но настойчиво. – Примерно три месяца назад я случайно узнал, что на имя Алекса открыт счет в банке одной европейской страны.
– Полагаю, там были вовсе не годовые бонусы?
– Именно. Но даже тогда я не верил, что Уайт творит дичь за моей спиной. Сложно признать, что друг способен на предательство… В ноябре нам предложили показать журналистам новую фабрику, и здесь актерские таланты Уайта впервые дали сбой. Я помню испуг в его глазах – и что-то внутри меня дернулось, укололо тревогой. Видимо, проснулась хваленая интуиция, которая до этого годами пребывала в коме, – горько усмехнулся Никита.
– И ты пошел в полицию?
– Нет. Сначала я пытался разобраться сам, и по документам все выглядело даже слишком хорошо. В реальной жизни такого не бывает. Я хотел поговорить с Алексом напрямую, но он начал очень странно себя вести: избегал встреч, где-то пропадал, перестал отвечать на звонки.
– И теперь мы знаем почему.
– Но тогда я чувствовал себя предателем. Тянул до последнего, прежде чем начать расследование. Когда я пошел в ФБР, то и представить не мог, чтó они найдут. Думал, Алекс крадет деньги компании. Очень скоро к делу подключился Интерпол, они проследили цепочку до Танавана и хакнули камеры на фабрике. Ни в одном, даже самом страшном кошмаре я не мог вообразить, что в моей компании будет твориться такой пиздец. Все, что я закладывал в Soft Powers: справедливость, уважение к человеку, желание сделать мир лучшим местом, – этот ублюдок растоптал и смачно плюнул сверху.
Никита резко, одним рывком поднялся из кресла и подошел к окну, чувствуя, как в крови закипает ярость.
– Двое суток назад мне прислали новую запись с камер наблюдения – и я сразу тебя узнал, – голос Никиты изменился, дрогнул, а взгляд стал таким пристальным, будто он хотел, чтобы Ева прочитала его мысли, поняла без слов. На левом виске билась светло-голубая вена.
– Даже не знаю, как описать словами, что я пережил, пока летел из Сан-Франциско. Пятнадцать часов сидел в кресле, уставившись в одну точку, и ничего не мог сделать. Молиться я не умею, поэтому просто просил у бога: «Ты забрал моих родителей, только не забирай ее! Я без нее не смогу!»
Прозвучавшее признание было болезненно откровенным, пугающим внезапной честностью – даже самого Никиту. Лишившись привычной защиты, он смотрел на Еву, как заключенный в ожидании приговора.
Мучительно медленно, будто от ее ответа не зависела чья-то судьба, девушка отставила чашку кофе, поднялась из-за стола и сделала несколько плавных шагов. Остановившись перед Никитой, положила ладонь на его грудь, и сердце под синей футболкой лихорадочно застучало.
Опустив голову, он увидел во взволнованных серых глазах понимание, нежность и – Никита боялся даже подумать об этом – любовь?.. Стараясь вложить в прикосновение все, что не мог выразить словами, он приблизил свои губы к ее губам.
Весь мир исчез, когда Ева ответила на поцелуй.
* * *
За окном темнело, и ноябрьское тепло Филиппин сменялось вечерней прохладой. Азиатский уличный гул проникал в комнату даже сквозь плотно закрытое окно: непрерывно сигналящие автомобили и мопеды, дребезжащие повозки, громкая перебранка подростков… С момента, когда Никита привез Еву из Танавана, прошло
