Моя чужая жизнь - Кира Фарди
Теперь Лика вообще ничего не понимала. Она точно знала, что никакого отношения к наряду от кутюр не имеет, но марку «Валентино» знают все девушки.
– Что это платье делает в моем шкафу?
Лика, как была, в неглиже, пробежалась по комнате, заглянула во все углы, потом посмотрела на время: вдруг, пока она дремала, кто-то зашел в комнату и повесил платье. Часы показывали всего лишь четыре тридцать. Она пришла в спальню, чтобы позвонить Кириллу всего полчаса назад, а значит, если и спала, то минут пять, не больше.
Девушка снова натянула на себя платье: мучительное стремление вспомнить, как связано с ней это платье, преследовало ее. Оно приятно пахло духами Вероники Сергеевны, мягкий шелк, теперь Лика понимала, что он натуральный, холодил кожу. «Нет. Я не могла на себя его надевать. Оно мне безнадежно велико», – решила она и провела ладонями по бедрам, желая захватить подол. С правой стороны она обнаружила не замеченную ранее выпуклость. Удивленно пригляделась – карман. Вход в него находился в боковом шве, и его сразу трудно было обнаружить.
Лика сунула туда руку и вытащила изящный кружевной поясок, а следом выпала крохотная бумажка, похожая больше на… Девушка ее подняла и удивленно пригляделась: в руках она держала клочок туалетной бумаги, на котором крупно было написано: «Я Лика, и я в теле другой женщины».
Лика уронила на пол поясок и села на кровать. «Что за черт! Откуда это?» – она изо всех сил зажмурилась, пытаясь вытащить на поверхность потаенные воспоминания. Через минуту увидела себя в лиловом платье, только находилась она в спальне хозяев дома. Она стоит перед большим зеркалом и расчесывает длинные золотистые волосы. А еще у нее чужое лицо и чужое тело. И платье от Валентино сидит, как влитое, а не болтается, как на вешалке.
Когда, в какой момент она положила в карман записку, Лика так и не вспомнила, но то, что это ее собственный почерк, она не сомневалась.
– Получается, когда Вероника была жива, я не только побывала у нее дома – я поселилась в ее теле, – бормотала Лика, раздавленная озарением. – Если следовать этой бредовой идее, тогда понятно, откуда мне здесь все знакомо.
Девушка заметалась по комнате. На ходу подняла поясок, машинально завязала его на талии, потом схватила телефон, сумочку, проверила, есть ли деньги. «Надо уходить. Надо держаться подальше от этого дома, Кирилла и… Вероники Сергеевны, которая, кажется, до сих пор не успокоилась». Иначе Лика не могла понять, как это платье оказалось в ее шкафу.
– Юля, скажи, Аделина Марковна еще у нас? – дрожащим голосом обратилась она к подруге.
– Нет, она только что уехала. Все ждала, когда ты спустишься, но потом сказала, что еще будет время пообщаться.
– А что делают Мария Владимировна и Григорий?
– Пьют в кухне чай. Я играю с малышами. Они проснулись. Ты можешь еще немного отдохнуть. Кирилл Андреевич скоро приедет. Он позвонил недавно.
– А полиции не приходила?
– Нет. Кирилл Андреевич сказал, что сам решит этот вопрос.
«Всем позвонил, со всеми пообщался. А я? Неужели так на меня обижен?» – Лика опять чуть не заплакала, но сдержалась. Некогда. Нужно бежать, пока никто не заметил.
Она метнулась к шкафу, чтобы переодеться, потом махнула рукой, схватила сумочку и осторожно выглянула за дверь – никого. Лика на цыпочках бесшумно спустилась по лестнице, пробежала через гостиную и бросилась к выходу в гараж: там ее точно никто не заметит. «Только бы ворота оказались открытыми!» – взмолилась она.
Ее мольбы были услышаны. Не успела она оказаться в гараже, как двери стали разъезжаться. Лика чуть не похолодела и спряталась за ближайшим кустом. Конечно, камеры наблюдения ее заметят, но она надеялась, что пока охрана разберется, что и к чему, она сможет уже вызвать такси и уехать в Москву. Что она будет делать дальше, девушка не знала, главное для нее было сейчас – сбежать подальше от этого дома.
Она увидела, как по подъездной дорожке катит джип Кирилла, перебежками, вдоль ограды, скрываясь за кустами, миновала сад и наконец очутилась прямо перед воротами. Один раз чуть не закричала от страха, когда вдруг увидела черные глазки, смотрящие на нее из куста жимолости. Следом за глазками показалась милая мордочка, а потом Шарик, опять сбежавший от охраны, замахал хвостиком и звонко тявкнул.
– Принесла тебя нелегкая, – проворчала Лика. – Иди отсюда. Живо.
Но Шарик решил, что она с ним играет, поэтому стал весело наскакивать на сидевшую на корточках девушку. Лика полезла в сумочку, где у нее всегда в запасе хранились карамельки для малышей, и сунула одну собачке. Когда Шарик захрустел конфетой, она привстала, подождала, пока вращающаяся камера повернется в другую сторону, и выскользнула за пределы участка.
Добежать до дороги и вызвать такси было делом одной минуты. Она спряталась в глубине остановки, расположенной недалеко от особняка Вороговых, и смотрела на шоссе, по которому приближался автомобиль. Будто порыв ветра поднял ее легкую фигурку. Забыв про такси, девушка выскочила на трассу и замахала руками.
Глава 28
Кирилл торопился домой. Он нетерпеливо поглядывал на дорогу, когда стоял на светофоре, ругался на медленно ехавшего впереди него водителя, сквозь зубы обзывал пешеходов, по одному неторопливо вышагивавших по зебре, курицами и баранами. И уже раз десять пожалел, что отпустил водителя Сергея домой. Когда наконец он вырвался на просторы Подмосковья, настроение улучшилось. Кирилл вспомнил, как сегодня нагрубил Лике, и покосился на соседнее сиденье, где лежал букет белых роз: именно с таким цветом ассоциировалась у него эта чистая и невинная девушка.
День сегодня не задался. Вернее его недовольство собой началось еще вечером. Обстановка в его кабинете была просто идеальная: полумрак, прелестная Лика сидит в уголке дивана и смотрит на него огромными серыми глазищами.
