Янтарные бусы - Алёна Берндт
А весной Люба узнала, что ее бывший муж исполнил давнюю свою мечту и уехал из Калиновки. Наверное, на Камчатку, как думала Люба.
Глава 40
Когда Сергей уже почти оправился от травм, Люба понимала, что нужно решать вопрос о возвращении в город. Но рождение ли сына, или еще что-то из событий, произошедших с ней за последнее время, изменило ее. И сейчас она хотела просто счастья для своей семьи.
– Дедуль, я все понимаю, что хозяйство, дом… Но ты и нас пойми: как нам с Сергеем быть? Тебя здесь одного оставлять – это же никакого покоя. Когда еще Сергей сможет за рулем ездить, неизвестно, вот и придется мне с Егоркой к тебе кататься на автобусе каждый выходной.
– Любашка, я уже и сам про это думал, – грустно качал головой Иван Савельевич. – И здоровье у Сергея не позволяет, да и ребенка по зиме туда-сюда таскать… Видимо, и вправду пришло время, раз жизнь так поворачивается. Поеду в город, буду ворчать там на вас по-стариковски!
Хоть и не показывал дед виду, но всем и так было понятно, что у Ивана Савельевича на сердце, какой тяжкий груз, какая печаль. Видели и Люба, и Сергей, как украдкой стоит дед на старом крылечке, срубленном его же руками, поглаживает отполированные временем перила и что-то шепчет. Но ради Егорки дед был готов ехать хоть на край света, о чем так и говорил:
– Вы оба медики, залечите ребенка, как вас одних отпускать, – смеялся он, пряча грустинку в глазах. – Да и на работе все время пропадаете, кто с мальцом будет? А мы там с бабками Алевтиной да Таей за внучонком станем приглядывать, и вам спокойнее будет. Не в ясли же его, такого маленького, отдавать?!
Люба уже раздумывала, что и ей придется увольняться из Богородской больницы и устраиваться где-то в городе, от этого тоже было немного страшновато. Все же столько лет она проработала здесь, под руководством Аркадия Степановича, где весь коллектив стал ей уже почти родней.
– Любаш, я что хочу сказать, – начал как-то вечером Сергей. – Может быть, нам подумать над переездом? Борисов меня приглашает здесь остаться, его замом. А он скоро на отдых собирается, уже ведь почти год, как на пенсию вышел… Вот и говорит мне – примешь больницу, я уже о твоей кандидатуре разговаривал с руководством.
– Сереж… а как же отделение твое, ты ведь кардиолог! – изумилась Люба. – Из города, да в сельскую больницу?!
– Я много думал про это все… – нахмурился Сергей. – Я уже потерял когда-то семью из-за работы. Не видел, как дочка растет, а сейчас… судьба дала мне второй шанс. Да и сам я, честно говоря, устал от такого ритма. Когда только закрыл вечером глаза, как уже новый рабочий день начался. А здесь вот мы с дедом то мастерим что-то, то с Володей Белецким на рыбалку выбираемся. Здесь у меня есть еще жизнь, кроме работы! Здесь вы с Егоркой, дед Иван, семья, которую я вижу, и живу, как все, полной жизнью! А кардиолог в сельской больнице, может быть, еще больше нужен, чем в городе. Вот был бы в Калиновке хоть раз в неделю прием кардиолога, может быть, и Андрей Игнатьевич жив был бы до сих пор. Ну, если ты, конечно, хочешь в город переехать, я согласен и на это! Понимаю тебя, что здесь ты столько вытерпела и хочешь подальше отсюда уехать.
– Я раньше не хотела уезжать отсюда, все переживала из-за этого, – задумчиво ответила Люба. – А сейчас… даже не знаю. Хочу быть там, где всем хорошо. Вот и дед тоже, уже даже согласен с нами в город уехать. Ему, конечно, это тяжело было бы. А может, ты и прав: нам всем здесь лучше будет.
Оставив себе время на размышления, Люба впервые задумалась, что и в самом деле она не подумала о том, что Сергей сам захочет здесь остаться. Конечно, она и сама видела, что ему здесь нравится, в Богородском… Иной раз вечерком они оставляли Егорку на попечение довольного деда Ивана и троих котов, а сами отправлялись в гости к Володе Белецкому, или к Ксюше с Алексеем, или просто шли прогуляться по селу до речки или пруда. Да, жизнь в городе для двоих работающих людей, конечно, была бы совершенно другой.
После долгих раздумий и семейных обсуждений «доктора», как называл иногда дед Иван Любу с Сергеем, удивили хозяина дома просьбой остаться здесь, в Богородском.
– Иван Савельевич, Борисов мне сказал, что осенью будут распределять жилье, думаю, нам выделят что-то, – говорил Сергей. – Ну а пока, если вы не против, то мы у вас останемся.
Иван Савельевич не то что был не против, он чуть не со слезами на глазах обнял Сергея, и жизнь в доме будто бы стала еще счастливее, потому что теперь не висело над ними необходимости решения – уезжать или оставаться.
Сергей теперь работал заместителем Борисова и еще вел прием как кардиолог. Иногда его по старой памяти приглашали в город на консультацию, и возвращаясь, он каждый раз говорил Любе:
– Как я раньше там жил, это же ужас! Все бегут, лица хмурые! То ли дело у нас, утром иду на работу, а мне Захар Черкасов из-за забора кричит радостно: «Эй, доктор! Заходи, по пять капель примем, для здоровья!» Ну? В городе разве такое приглашение в полвосьмого утра услышишь? То-то же!
Летом в Богородское приехала погостить Алевтина Михайловна, Любашина свекровь, и теперь Егорка у старшего поколения был просто нарасхват. Поэтому, когда Борисов снова попросил Любу подменить прием в Калиновке, она согласилась.
Сергей два дня назад уехал в Москву, через месяц он должен был уже принимать Богородскую больницу в свое ведение. Перед отъездом они с Любой допоздна засиделись, обсуждая дела и собирая вещи в небольшую сумку.
Люба достала из ящичка паспорт Сергея с вложенным в него билетом, и тут взгляд ее упал на маленькую коробочку. Она открыла ее, чего не делала уже очень давно, и
