Катажина Грохоля - Я вам покажу!
– Адась, ты должен мне сказать, что произошло, – собралась я с духом. – Прошу тебя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, а я почувствовала, что меня покидают последние силы, хотя разговор едва начался. – Что ты хочешь узнать?
– Я хочу знать, что случилось. Что случилось с тобой, что произошло с нами. Я пришла не просить тебя остаться со мной, а чтобы ты мне все объяснил.
– Нечего объяснять, и так все ясно, – сказал он. Его взгляд блуждал где-то над моей головой.
– Я все-таки не понимаю, что произошло… это письмо… – Язык меня снова не слушался, но я не буду просить милостыни, я хочу, как взрослый человек, просто что-нибудь выяснить. Поэтому я откашлялась и продолжила: – Скажи мне, почему ты принял такое решение?
– Кажется, таково было твое желание, разве нет?
– Нет, – сказала я, хотя мне хотелось крикнуть: «Да! Потому что не такого я тебя знаю, не такого я тебя люблю!» – Нет, не таково мое желание. Я люблю тебя, и мне было довольно трудно решиться приехать сюда после нашей вчерашней встречи…
– Но ты была такая радостная вчера… до того как увидела меня, ведь правда?
Я не понимала, о чем он говорит.
– Адам, разговаривай со мной нормально.
– Юдитка, ты все знаешь, чего же тебе надо? Следовало меня предупредить, взрослые люди должны расставаться как-то с достоинством. А ты…
– Я ничего не сделала! Объясни! Это ты несешь ответственность за то, что произошло!
– Я? – Адам поднял брови. – Ты думала, я не узнаю, что ты меня обманываешь? Что ситуация изменилась? Что Тосин отец все-таки значит для тебя больше, чем я?
– Ничего подобного! – оборвала я. – Что за глупости ты говоришь?
– Нет, Юдитка! – Адам поднял руку. – Раз уж ты здесь, давай выясним все до конца. Я звонил в Рождество… – сделал это импульсивно, ты ведь писала, что едешь к брату. Трубку взял Тосин отец, совсем по-свойски! Он сторожил дом? Ты даже не подошла к телефону… Я дал тебе время… А ты как ни в чем не бывало писала коротенькие письма: как там в Нью-Йорке, все в порядке? Решила оставить меня в запасных? Чтобы я ждал, выйдет у тебя там что-нибудь или нет? Я ошибся в тебе, вот как. Бывает.
– Адам, я действительно соврала. Тося не хотела ехать… Я придумала, что брат… чтобы тебя не обидеть… И это все. Прости меня, прости, прости. Тосин отец для меня только и исключительно отец моего ребенка. Я не люблю его, я люблю тебя.
Но Адам не слышал того, что я говорила. Портье или охранник сложил газету и ушел в подсобку. Мы остались одни.
– Я видел вас вчера вместе. Ты сияла от радости, была такая красивая, но как только увидела меня, изменилась в лице. Смешалась, не знала, как объясниться. Впрочем, необходимости в объяснении нет. Все ясно. Не надо меня обманывать. Неужели со вчерашнего дня ситуация изменилась? Я написал тебе в январе, что нам нужно время подумать. Потом начал волноваться – что происходит? Попросил Шимона, чтобы он к вам поехал, проверил, все ли в порядке. Его принял твой бывший муж. Он жил у тебя.
– Ты что, сошел с ума? Адам! Что за бред ты несешь?
– Не обманывай меня, Юдитка, это так жалко звучит! Я разговаривал с Улей, она подтвердила. Что еще ты хочешь знать?
– Адам, почему ты не можешь мне поверить, а веришь лишь всем остальным? Ты же сам учил меня, что любить – значит верить и доверять. Почему ты даже не хочешь выслушать меня?
– Не знаю, что в твоей жизни вчера изменилось, прости, но я уже не заинтересованная сторона.
Адам встал и взглянул на меня, а я поняла, что мне здесь больше нечего делать. Невозможно разговаривать с тем, кто не желает говорить. Он поднял свою тяжелую сумку, снова перебросил ее через плечо. Над его головой – часы, стрелка двигалась, нервно дергаясь. Адам посмотрел мне прямо в глаза, я не отвела взгляд и увидела тень, воспоминание о прежнем Адаме, а нынешний повернулся и ушел, слегка сгорбившись.
Я закрыла глаза, хотела вспомнить того мужчину, который меня любил, но перед глазами были только пустота и темень.
Охранник вернулся за свою стойку, снова развернул газету, посмотрел на меня и улыбнулся:
– Ну и что, дождались наконец? – У него был приятный голос.
– Да, – ответила я, – дождалась.
Я шла пешком через весь город. Холодное утро сменилось почти летним днем.
Солнце, отражаясь в стеклах высотных зданий, слепило, обе стороны улицы были залиты солнечным светом нереального мира. И не было у улиц тенистой стороны. Дворец культуры [41] блестел, как лакированный.
Я видела едущие машины, идущих людей, дома, витрины магазинов, видела меняющиеся огни светофоров: зеленый, желтый, красный и снова зеленый, желтый, красный, – мне до всего этого не было дела. Я тонула.
Возле вокзала я зашла в магазин, взяла корзину, прошла мимо сыров, круп, сахара, мяса и овощей. Любое решение было для меня непосильным. Слишком громко, слишком светло, слишком много. Я оставила пустую корзину у кассы и вышла. Лестница вела вниз, в подземелье вокзала, из прибывшего поезда высыпала толпа. Равнодушно глядя на людей, я подождала, пока не опустел поезд, и вошла в последний вагон. Электричка отошла только через двадцать минут, я могла бы успеть что-нибудь купить в магазине, с пользой провести время, но меня оставили силы. Мне необходимо подумать, понять, что произошло. «Может быть, он меня не любил? – мелькнула в голове мысль, и мне стало дурно. – Нет, так я могу далеко зайти. Просто что-то кончилось, но я не могу все перечеркнуть. Тогда у меня ничего не останется. Он любил меня. Когда-то он меня точно любил. Мужчина любит женщину, на которой хочет жениться».
Я даже не заметила, как поезд тронулся. После станции Осмотри вошел контролер. Я протянула свой билет.
– Он не прокомпостирован, – сказал он с удовлетворением. – Пожалуйста, документы.
Я посмотрела на контролера. Он начинал немного лысеть, лоб обрамляли зияющие полукружия. Я уставилась на него, не очень понимая, чего от меня хотят.
– Прокомпостируйте, – примирительно сказал он мне.
– Хорошо, – ответила я и даже не пошевелилась. Смотрела в окно.
– С вами все хорошо? – Контролер наклонился ко мне.
– Да, наверное, да.
– Давайте я пробью вам. – Он взял мой билет и, к удивлению пассажиров, направился к компостеру.
– Спасибо, – поблагодарила я, когда он вернул мне билет, и снова отвернулась к окну.
– В следующий раз компостируйте, – сделал замечание контролер.
– Обязательно, – ответила я.
Он посмотрел на меня, как будто бы я была не в своем уме. Я не нуждалась в жалости. Справлюсь, всегда справлялась сама.
Можно ли любить того, кто нас не любит? Можно. Именно так и будет со мной. Я не стану проклинать судьбу – возможно, таково мое предназначение. Зачем сопротивляться ему? Ведь я могу сохранить все то прекрасное, что уже выпало на мою долю. Некоторым вообще не случалось любить. Мне случилось. Судьба и так меня наградила. Я еще научусь радоваться тому, что встретила Адама, когда-нибудь я научусь этому радоваться. Я это знаю.
