К востоку от Евы - Ида Мартин
Я полез в телефон.
– А возраст?
– Вроде двадцать два.
– А что мне за это будет? – включил Митя детскую манеру торговли.
– Тебе не будет скучно, и, возможно, ты спасешь брата.
– От чего?
– Если бы я сам знал!
– Ну ок, – согласился Митя, садясь за стол и открывая свой ноут. – Что ж, Алик Белоусов, берегись, сейчас мы про тебя все выясним: кто ты и что с тобой делать.
Глава 34
В субботу Наташа повела меня в Сокольники кормить белок. То была ее любимая зимняя традиция, оставшаяся «со времен папы». Она вручила мне целлофановый пакетик с кусочками яблока, «Юбилейного» печенья и сухофруктами.
– Ты знаешь, что белкам ни в коем случае нельзя фисташки, миндаль и жареные семечки? Про чипсы и шоколад я вообще молчу. Но люди часто кормят их всякой дрянью, от чего они могут погибнуть. Забавно, что белки постоянно все запасают, но проблема в том, что они почти сразу забывают, где спрятали свои припасы. Поэтому, бывает, голодают, даже хорошо подготовившись к зиме. Я раньше зоологом хотела стать, изучать поведение животных, но потом решила, что экология важнее. Ведь какой толк изучать поведение, если многие виды животных вымирают, не в состоянии приспособиться к тому, какие условия создает им человек? А ты что думаешь?
– Помнится, ты говорила, что не любишь животных.
– Да, но когда они живут в доме. – Наташа светилась.
Ей очень шел мороз: легкий румянец, покрасневший кончик носа, яркие, словно напомаженные губы, которые так и тянуло поцеловать.
– Но, если честно, я думаю, что если у тебя есть актерский талант, то ни в коем случае нельзя его хоронить даже ради спасения редких видов.
Сдвинув брови, она посмотрела с наигранной строгостью:
– Перестань. Я уже все решила. Я хочу быть полезной и нужной, а не жить ради себя.
– Значит, ты признаешь, что если бы мир не нуждался в твоем участии в его судьбе, то для самой себя ты бы стала актрисой?
– Просто у меня это хорошо получается. Вот и все. Признайся, Елена Владимировна велела тебе поговорить со мной.
– Да, она намекнула, но я и сам видел и вижу, что тебе это надо. Внутренне надо. Ты ведь когда рассказываешь свои небылицы, ты как будто играешь роль. Помнишь, ты рассказывала про Маленькую разбойницу и Русалочку?
– Спасать мир от грязи важнее!
– Но если ты станешь крутой и известной актрисой, то расскажешь о проблемах экологии гораздо большему количеству людей. И они тебя послушают! Ты сможешь организовать благотворительный фонд или сама финансировать экологические проекты. И это будет намного эффективнее, нежели устроиться работать на промышленное производство, чтобы следить за правильной утилизацией отходов.
– То, что ты сейчас говоришь, звучит как мечта. – Рассмеявшись, она прижалась к моему плечу и тихо прошептала: – Мне тебя очень не хватало! Так здорово, что мы встретились и в этой жизни!
– Как твое ухо? – Этот вопрос я задавал ей регулярно, переживая, что она все время носит легкую Евину шапку, но Наташа в очередной раз отмахнулась:
– Все в порядке. Забудь о нем. Я уже забыла. И завтра хочу на горку.
– Ты уверена, что не случится осложнений?
– Все, что могло случиться, уже случилось. А потому живем дальше как ни в чем не бывало!
Ее слова меня успокоили, и вдаваться в подробности я не стал.
Белки, а их собралось не меньше пяти, бойко брали корм у нее прямо с ладони, а схватив, шустро улепетывали на дерево, размахивая рыжими хвостами.
Свой пакет я так и не раскрыл – мне гораздо больше нравилось наблюдать за Наташей, чем за пушистыми зверьками. Как она разговаривает с ними, предлагая выбрать кусочек побольше, как журит самую прыткую и бойкую белку, подбегающую за едой чаще остальных, как щелкает языком, подзывая ее более осторожных товарищей, как хохочет над гонками, которые они устраивают в кронах деревьев.
На соседнюю ветку опустилась большая ворона, по ее хитрому взгляду я понял, что она примеряется стащить кусок у какой-нибудь незадачливой белки, и стал кидать ей яблоки из своего пакета, чем приманил еще двух ворон. За ними прилетела стайка воробьев, которых яблоки совершенно не заинтересовали, но зато печенье пошло «на ура».
Мы кормили скачущую и летающую живность около часа, и обратили внимание на время, только когда оба пакета опустели.
– А теперь идем пить чай, – объявила Наташа с чувством выполненного долга. – Здесь в одной палатке есть обалденный шиповниковый чай. Ты любишь шиповниковый чай? Очень вкусно пить его на морозе.
Ничего необычного не происходило. Мы гуляли в парке, как и десятки прочих юных парочек в субботний день, и я не переставал задаваться вопросом: «А что, если все это время я любил Наташу, но думал, что люблю Еву?» Ведь порой мне вдруг начинало казаться, что это Ева кормит белок, поит меня шиповниковым чаем и рассказывает о том, как мы были вместе в прошлой жизни. Прежде ни одна девушка не вызывала во мне столько тепла, нежности и желания никогда не отпускать, но я все никак не мог понять, кто она: Наташа или Ева?
Вечером позвонила Инна и позвала на кейтеринговый выезд на три дня подряд со среды по пятницу: нужно было обслужить какие-то дорогущие тренинги с банкетом.
Конечно же я согласился, деньги обещали немаленькие, хотя перспектива провести три дня с Инной удручала. Однако если для нее в моем сердце места совсем не осталось, то новый сон с участием Евы всколыхнул утихающие переживания.
На этот раз мне снилось просто повторение тех дней, когда мы с ней снимали ковер и разбирали барахло Егора Степановича. Смеялись и кидались друг в друга мокрыми тряпками. Я держал Еву, пока она снимала штору, и чувствовал сандаловый запах ее благовоний.
Она рассматривала линии на моей ладони, а я мечтал только о том, чтобы ее поцеловать. Мы стояли перед запертой соседней комнатой и придумывали способы открыть дверь. И в тот момент, там, во сне, я был переполнен счастьем и недоумением: с чего я вдруг решил, что Ева пропала? Вот она здесь, со мной, солнечная, теплая, кокетничающая и сама же хохочущая над этим.
Я проснулся, утопая в поту и разочаровании. Крепко зажмурившись, попытался снова заснуть, чтобы вернуться обратно, но вместо этого выдавил из уголков глаз капельки слез. Виски намокли, и я вскочил,
