Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
– А я предупреждал – ходи и оглядывайся, – раздался злобный голос Марка. – Ты теперь с ашками заодно? Продался за смазливую мордашку? Что-то мутите против нас, твари?
– Тварь здесь только ты, Черепанов, – осадил его я.
Марк посмотрел вокруг:
– Не вижу твоего северного дружка, Ерофеев. Смотрю, ты привык прятаться за его спину.
Это меня оскорбило.
– Панферов мне не друг, – холодно ответил я.
Но Черепанов меня не слушал.
– Передай ему мой привет, – процедил он.
Меня стащили с велосипеда. Они били толпой – в живот, по спине, плечам. Лицо не трогали. Это было мне на руку – заметных следов не осталось. Я еле добрался до дома, шатаясь от боли и дрожа от озноба. Крикнув бабушке, что приболел, я вошел в свою комнату и рухнул на кровать. Сил читать дневник не было. Я собрал последние силы, отправил Саше фотографии страниц и провалился в забытье.
Урок 22
Характеристика и особенности отряда «Хищные»
САША
Дома я сразу ушла к себе в комнату, где включила ноутбук. Вскоре Женя прислал фотографии, и я принялась за чтение.
9.11.1994
Дорогой дневник!
Я совершила ужасное, мне очень стыдно. Сегодня я решила отомстить одноклассникам за то, что они не приняли меня в компанию и не дали послушать плеер. Намечалась контрольная, но никто не готовился, а учительница забыла. Одноклассники старательно отвлекали ее вопросами, пытались увести на другие темы. Я подняла руку и напомнила о контрольной. Учительница спохватилась и тут же попросила достать листочки.
На меня все смотрели волками, но я чувствовала себя правой. А стыдно мне стало потому, что в тот же день после контрольной ко мне подошел Рыбка и протянул плеер. Сказал, что это его и он дает мне его послушать на несколько дней. Вдобавок он дал мне несколько разных кассет, чтобы я уж наверняка нашла, что мне нравится.
Он такой добрый, Рыбка! Они с Котом вообще-то лучшие друзья. Они всегда ходят вместе: Кот и Рыбка, Рыбка и Кот. Забавно, правда? Вот только они совсем разные, действительно, как кот с рыбкой, и я не понимаю, как они могут дружить…
И вот тут, когда Рыбка дал мне плеер, мне и стало стыдно. Рыбка добрый, а я нет. Я ужасно злая. Я всех подставила, и Рыбку тоже… Он ведь не готовился к контрольной, как и все, и наверняка получит двойку. Я попросила у него прощения, но он сказал, что это все ерунда.
Я уже три часа слушаю кассету Андрея Губина, две песни: «Лизу» и «Мальчика-бродягу». В голове я заменила имя Лиза на Ада и представляла, как Кот поет ее мне. А «Мальчик-бродяга» была для меня про Кота.
Следующая запись, сделанная через несколько дней, оказалась очень тяжелой и мрачной. Ада писала сбивчиво, перескакивая с мысли на мысль. Мне удалось разобрать, что папа застал ее с плеером, вышел из себя и, крича, что музыка сделает Аду порочной, разбил его.
Аде пришлось потом отчитываться перед Рыбкой в школе. Рыбка расстроился, но не разозлился на Аду – зато взбесились остальные. На физкультуре кто-то украл всю одежду Ады, и ей пришлось идти домой в ужасно старой форме, которую физрук где-то откопал. Ада снова получила взбучку от родителей. На этот раз был ее черед сердиться на одноклассников и искать способ отомстить.
Кто-то из одноклассников притащил самогон в школу, и компания мальчишек тайком распила его в раздевалке. Среди тех, кто пил, был Кот. Рыбки не было. Ада наябедничала завучу, и всю группу наказали. Что было дальше, прочитать не удалось – что-то было зачеркнуто, что-то нечитабельно: буквы расплывались, будто на страницы разлили воду. Может, Ада плакала?
Следующая читабельная запись датировалась декабрем. Ада снова писала о Коте. О конфликте с одноклассниками не было ни слова, а еще новые записи отличались от осенних. Ада больше не стояла в стороне, молча наблюдая за Котом и сгорая от неразделенной любви. В их отношениях что-то поменялось.
2.12.1994
Дорогой дневник!
Сегодня был лучший день в моей жизни. Было очень снежно. Мы с Котом ходили к пруду, бегали по нему и кидались друг в друга снежками, потом плюхнулись в снег и стали делать снежных ангелов. Кот посмотрел на меня как-то по-новому, и в моей груди что-то растаяло. На его длинных ресницах лежали снежинки. Боже, как это было красиво. Мы просто молча смотрели друг на друга. А потом он сказал, что я удивительный человек. По его мнению, я не похожа на других девочек. Я будто много лет прожила в лесу. Я – его лесная девочка.
Придя домой, я стала петь и танцевать. Я кружилась по комнате и смеялась. Я чувствовала себя необыкновенно легкой, как будто превратилась в снежинку.
День не испортил даже папа, который увидел, как я кружусь и пою. Он сурово сказал, что во мне сидят демоны, с силой схватил меня за руку и потащил на кухню. Там он облил меня святой водой из бутылки, а потом затолкал на холодный чердак – прямо так, мокрую, в легком домашнем платье – и сказал сидеть там, пока демоны не выйдут.
Я просидела там шесть часов, до позднего вечера. Но мне совсем не было холодно – меня грели воспоминания… В голове звучали теплые и нежные слова Кота о том, что я – его лесная девочка.
Я пишу эту запись уже в своей комнате. У меня поднялась температура, и я выпила парацетамол. Думаю, я все же заболела и завтра не пойду в школу. Как жалко. Мне кажется, я этого не переживу – целый день не видеть его…
Жестокость отца Ады в очередной раз меня поразила. Как можно облить своего ребенка водой и запереть на неотапливаемом чердаке в разгар зимы? Он просто садист.
Я поняла, кому принадлежал матрас на чердаке, – самой Аде. Ее отправляли туда за провинности. Я представила Аду, свернувшуюся калачиком на матрасе на холодном чердаке, и ощутила к ней острую жалость.
Меня сильно удивил Кот. С чего вдруг он поменял отношение к Аде и простил ей стукачество? Его ведь тоже наказали… Неужели он разглядел в ней что-то хорошее? Но по тому, как Ада описывала Кота, я сло жила о нем определенное мнение. Он был поверхностным, ничем
