Барбара Вуд - За пеленой надежды
— Мы могли бы парализовать его, — Сондра ухватилась за новую мысль. — Кураре парализует мышцы и остановит спазмы.
— А также остановит дыхание.
— Прибегнем к трахеотомии, — не сдавалась Сондра.
— Из этого ничего не получится. У нас нет аппарата поддержания дыхания.
— Мы можем сделать это вручную, попросить медсестер…
— Все равно ничего не получится.
— Почему?
— Если мы даже сможем поддержать его дыхание, то как его кормить? Эта болезнь продолжается неделями. Так долго мы не сможем поддержать его капельницей. Сондра, мы должны позволить ему умереть. Это самое лучшее, что можно сделать для этого мальчика.
Она удивленно посмотрела на него.
— Вы это серьезно говорите?! Мы не можем бросить его!
— Вы думаете, что я не хочу спасти его? — почти выкрикнул Дерри. — Вы думаете, я не пытался спасти десятки таких, как Оуко? Сначала успокоительные, затем трубка в трахею, после чего мы стоим рядом и смотрим, как он медленно умирает от голода. А в промежутках видим, как он снова и снова переносит спазмы. Ребенок подвергается страшным мукам, какие вообразить невозможно, пока в конце концов он, слава Богу, не умирает!
Дерри сердито глядел на Сондру, атмосфера накалялась. Затем он спокойно произнес:
— Оуко не нужно, чтобы над ним производили героические эксперименты. Как только случится первая остановка сердца, дайте ему умереть.
Сондра смотрела на него, не веря своим ушам.
— Вы приговариваете мальчика к смерти!
— Мой приказ окончателен.
Он повернулся и ушел.
Дерри дошел до забора, который окружал миссию по всему периметру и обеспечивал безопасность, ибо по ту сторону простирался мир, который не признавал человека с его слабостями. Это был смертельно опасный мир, откуда даже сейчас чьи-то лапы близко подошли к забору, а в темноте сверкали золотистые огоньки глаз. Дерри остановился, обернулся и посмотрел в сторону лечебницы — длинное, приземистое здание, испещренное квадратами мягко рассеянного света, здание, которое он спроектировал, построил и вдохнул в него жизнь. Итог его жизни.
В эти дни Дерри нечасто вспоминал Джейн и ребенка, который покоился рядом с ней в могиле. С годами он научился унимать свое горе и мириться с тем, что произошло. Но были времена, когда что-то будило воспоминания — как безнадежно больной маленький Оуко, и тогда прошлое и печаль снова охватывали его. Джейн была первой и единственной любовью в его жизни. Ради нее он пришел сюда и жил здесь ради ее несчастного образа, который витал над миссией. Дерри редко копался в своей жизни, редко серьезно задумывался о себе и своей работе. Но сейчас он задумался над этим.
«Вы приговариваете мальчика к смерти!» — воскликнула Сондра. Да, он так поступил. Но только потому, что не мог приговорить мальчика к жизни. Мы бессильны. Несмотря на всю нашу ученость, в конечном счете мы ничего не стоим.
Вечер был холодным, дул пронзительный ветер, но Дерри этого не чувствовал, ему было все равно. Он думал о Сондре. Думал и жалел, что она вообще появилась в этой миссии.
Почему я принимаю ее слова так близко к сердцу? Почему ее слова значат больше того, что говорят остальные? Потому что она напоминает мне, каким я когда-то был. Двадцать один год назад молодой мечтатель Дерри вернулся в Кению, полный планов и фантазий, подгоняемый тем же слепым оптимизмом, под влиянием которого Сондре Мэллоун кажется, что она способна изменить мир, Когда он потерял ее, эту юношескую надежду, когда угасли сладкие порывы энтузиазма и их место занял цинизм, свойственный пресыщенному человеку? Это не произошло сразу или за один час, это был медленный разъедающий душу процесс, будто однозубый лев грыз тушу зебры. Дерри даже не осознавал, что богатый запас идеализма постепенно разрушатся до тех пор, пока от него не осталась лишь одна ходячая, говорящая, пустая оболочка.
Он смотрел на лечебницу. В одном из окон мелькнула тень, за задернутой занавеской показались очертания фигуры человека. Сонара на цыпочках приближалась к постели Оуко, чтобы снова дежурить у его изголовья. Дерри вспомнил, что много лет назад он также дежурил, и совершенно напрасно. Ему стало жалко Сондру: она испытает тяжелый удар, и Дерри не в силах защитить ее.
Крик ночной птицы вывел его из раздумий. Он потянулся за сигаретой, лежащей в кармане рубашки, и попытался отогнать эти мысли. Хорошенького понемножку. Ничего не добьешься, жалея себя или беспокоясь о нежной душе наивной молодой женщины. Завтра предстоит новая работа, а сейчас самое главное — выспаться.
Все же, направляясь к своей хижине, Дерри пожалел, что нет способа избавить Сондру от душевной боли.
Сондра подготовилась. На тумбочке Оуко лежали все необходимые инструменты: скальпель, зажимы и марля, металлическая эндотрахеальная трубочка и респираторные меха для искусственного наполнения легких воздухом.
Медсестра отказалась ей помогать: она слышала слова Дерри о том, что не нужно проводить над мальчиком героических экспериментов, и не доверяла здравому смыслу memsabu. И когда громкий храп на соседней койке вызвал у Оуко очередной спазм, на этот раз более неистовый и продолжительный, Сондра действовала одна.
Губы мальчика посинели, и кожа приобрела тревожный фиолетовый оттенок. Вот он, — подумала Сондра, — этот спазм убьет его.
Она мгновенно опустилась на колено и силой отогнула голову Оуко назад. Дрожащими руками она приблизила скальпель и сделала вертикальный разрез на уровне третьего хрящевого кольца трахеи, раскрыла его, просунула полую иглу в дыхательное горло и шприцем наполнила манжет воздухом. Убедившись, что иголка держится прочно и пропускает воздух. Сондра быстро подсоединила меха респиратора к концу иглы и сдавила их несколько раз. Каждый раз грудь Оуко то поднималась, то опускалась.
Руки Сондры все еще ужасно тряслись. У нее оставалось так мало времени. На шее мальчика выступила кровь и потекла на простыни, но теперь он дышал с помощью респираторных мехов.
— Сестра! — позвала она, рискуя вызвать новый спазм. — Помогите мне!
Сестра появилась тут же, и у Сондры закралось подозрение, что та стояла по другую сторону ширмы.
— Идите сюда, — сказала она. — Сжимайте меха, пока я не остановлю кровотечение.
Но женщина не шевельнулась.
— Пожалуйста! Я отвечаю за все. Вам ничего не будет.
Сестра отступила назад:
— Доктор Фаррар не велел делать этого.
У Оуко начался новый спазм, он чуть не столкнул Сондру с постели. Когда его грудь и бедра поднялись над матрацем и спина изогнулась дугой, она услышала хруст костей, которые не выдерживали напряжения.
