Стелла Чаплин - Бабник
– Да, со мной все будет нормально. Со мной все нормально.
Я натягивала топик, чувствуя себя далеко не нормально. Макс все еще был в своих боксерских трусах.
– Натали вот-вот будет здесь, – сказал он.
– Я знаю. Мне надо идти.
– Дай мне твой язык в последний раз, – хрипло попросил, поднял меня так, что мне не пришлось становиться на цыпочки, и прижал к себе. Я обняла его и гладила его спину, чувствуя, что у меня разрывается сердце.
Наши языки нежно прощались.
Макс проводил меня до двери, и я долго стояла, держась за ручку и не поворачивая ее. Я просто смотрела на Макса, пытаясь навсегда запомнить его лицо: две складки около губ, родинку под бровью, цвет его глаз, крошечные белые волоски на мочке уха. Единственный седой волос в завитке над пупком.
– Прощай, Макс.
– Прощай. Звони мне.
Когда я открыла дверь, меня ослепила вспышка, потом я увидела фотографа, убегающего по коридору к лифту.
23
– Какого черта? – сказал Макс.
– Ты знаешь, кто это был? – спросила я, но, еще не договорив, поняла, что это глупый вопрос.
Мой мозг с трудом обрабатывал эту новую информацию. На долю секунды я решила, что это гостиничная услуга. Вроде того, как бывает в парках на аттракционах: в маленькой будочке у выхода тебе предлагают твою же собственную фотографию с широко раскрытым ртом.
Но зачем кому-то фотографировать нас с Максом в дверях его номера? Макс даже не одет для съемки – на нем только трусы.
– О, черт!
Я бросила кардиган и побежала по коридору к лифту, надеясь поймать его. Я должна была его поймать. Из какой он газеты? Неужели это мои родные «Слухи»? Я его не знаю. Рыжеватые волосы. Бирюзовая непромокаемая куртка. Темные брюки. Я могу дать полиции полное описание. Среднее телосложение. Выглядит слегка за сорок, но, скорее всего, моложе. Они быстро стареют, эти парни. Не уверена насчет туфель. Черные кожаные? С кисточками? Не уверена. Все произошло так быстро, детектив.
Куда он побежал? Очевидно, вниз. По крышам убегают только в кино. У лифта стояла молодая пара японцев. Они повернулись ко мне, вежливо улыбаясь. Больше никого не было видно. Но ведь лифта два. Он мог только что уехать вниз на одном из них.
Я должна получить эту пленку. Подождать другого лифта или поискать лестницу? Мы на девятом этаже. Сколько ступенек до первого? Девушка-японка в высоких носках и на десятисантиметровой платформе снова мне улыбнулась. Я повернула налево и побежала за угол к пожарному выходу, но тут послышался шум приближающегося лифта, и я рванула обратно, проскочила внутрь между закрывающимися дверями и толкнула японку, оказавшуюся у меня на пути.
– Прошу прощения, – сказала она, автоматически кланяясь и улыбаясь, как заводная кукла.
Черт, неужели этот лифт никогда не поедет? Сколько могут стоить эти фотографии? Вряд ли особенно много. Макс – не знаменитость. Он всего лишь один из десяти лучших архитекторов мира. Для желтой прессы это совсем немного значит. Если бы он был режиссером или рок-певцом. А я вообще никто. Так что эта пленка должна обойтись мне совсем недорого. Я найду фотографа, объясню ему, что он ошибся, и куплю у него эту пленку. Чековая книжка у меня с собой.
Макс может их интересовать только потому, что он жених Натали. Я могу платить по карточке не больше пятидесяти фунтов. Может, он согласится взять два чека по пятьдесят? Мы же там не делаем ничего особенного. Я просто прощалась с ним. А он был при этом в трусах. О, боже, лучше не думать об этом. Согласится ли сукин сын получить деньги по карточке?
Почему этот проклятый лифт остановился на шестом этаже?
Если эта фотография появится в воскресных газетах, как я объясню это Натали? А как я собираюсь объяснять это Эндрю?
В лифт вошли четыре американца, скрупулезно изучающих карту метро. Я нажала на кнопку нижнего этажа шесть раз, пока дверь наконец закрылась. Давай, давай, вниз!
– Нам нужно поехать по синей ветке до «Гайд-парк-Корнер», потом мы перейдем на серую до «Грин-парк», а потом – на красную на «Ноттинг-Хилл-Гейт».
– Может, лучше по серой ветке доехать до «Сент-Джеймс-парк»?
– Тогда нам нужно по зеленой проехать до «Кенсингтон-Хай-стрит».
– Это одна, две, три, четыре, пять, шесть – всего семь станций.
– Но я думал, что мы должны поехать по желтой ветке?
– А сможем мы перейти на зеленую на «Сент-Джеймс-парк»?
– Мы можем перейти на желтую на «Бейкер-стрит».
– Почему бы вам не взять такси? – предложила я, выскакивая из лифта. – Это будет намного дешевле.
Они потеряются в метро на «Гайд-парк-Корнер», и мы больше никогда их не увидим. Чертовы американцы! О чем я думала, связываясь с одним из них?
Я выбежала на Парк-лейн, но не увидела фотографа. Тогда я обратилась к швейцару:
– Прошу прощения, отсюда за последние пять минут не выходил мужчина с камерой?
– Да, мисс, выходил всего минуту назад. Он вернулся в отель, чтобы позвонить.
– Большое спасибо.
Я ринулась обратно в отель.
– Прошу прощения, – закричала я регистраторше, которая как раз занималась новым постояльцем, – где здесь телефон?
Девушка указала мне два платных телефона за лифтом. У одного из них стоял мужчина. Слава богу! Я предложу ему деньги. Или украду у него фотоаппарат. Или разломаю его камеру к чертовой матери! Или могу оглушить его «Желтыми страницами».
Только не это! Мужчина оказался обычным туристом с видеокамерой. Я огляделась вокруг. Больше никого подозрительного в холле не оказалось. Тогда я снова побежала к швейцару.
– Это не он, – задыхаясь, выговорила я. – Тот парень, которого я ищу, не турист, он англичанин.
– Мне очень жаль, – сочувственно ответил он. – Но у нас в отеле много постояльцев, и почти все наши гости ходят с камерами, трудновато уследить за каждым. Боюсь, что я не видел джентльмена, который вас интересует. Возможно, я как раз смотрел в другую сторону.
И он подарил мне такую невинную улыбку, что я поняла: он не только видел негодяя, но и сам его к нам отправил. Тут в дверях появилась группа американцев, и он отошел, чтобы подозвать для них такси.
Джеф! Да, Джеф, мой любимый художественный редактор из «Слухов», знает все. Он мне поможет. Сегодня суббота, он не на работе, но, может, его мобильный включен. Номер Джефа остался в памяти моего сотового. Ответь, пожалуйста, ответь!
– Алло!
– Джеф! Это Линди. Как у тебя дела?
– Линди! Все нормально, спасибо. А ты как? – По голосу судя, он уже немного принял. – Ты звонишь, чтобы узнать о моем здоровье или собираешься проситься обратно в «Слухи»? Знаешь, ты опоздала. Мы уже отдали твое место.
– Я знаю. Все нормально.
– Его зовут Мартин. Он только что из колледжа, но просто землю роет.
