Не развод, а война - Дана Вишневская
Руслан стоит спиной ко мне, его плечи напряжены. Я вижу, как сжимаются и разжимаются его кулаки. Хочет ударить? Или просто не знает, что делать с руками, когда жена превращается в фурию?
— Я не хотел, чтобы всё так получилось, — говорит он, наконец, не оборачиваясь. — Не хотел.
— Но получилось. И теперь что? — голос мой звучит устало. Вся ярость куда-то ушла, оставив после себя пустоту. — Теперь ты просто уйдешь к своей Виолетте и будешь счастлив? А я что? Буду объяснять Савелию, почему его отец внезапно решил, что мы ему не нужны?
— Не превращай это в мелодраму.
— Мелодраму?! — и ярость возвращается, горячей волной заливая всё внутри. — Мелодраму, блин?!
Он оборачивается, и я вижу в его глазах что-то новое. Раздражение. Да, ему надоели мои "истерики". Как же я могла не замечать этого раньше?
— Да, мелодраму, — повторяет он твёрже. — Ты ведёшь себя как главная героиня дешевого романа. Все эти слёзы, обвинения...
— А как я должна себя вести?! — кричу я, впиваясь в него взглядом. — Как должна реагировать нормальная женщина, когда муж признаётся, что четыре года притворялся и играл в театр одного актёра?! Мне что, улыбнуться и сказать: "Какая прелесть, дорогой, как же ты талантливо врёшь!"? Или может, я должна была догадаться, что мой брак — это такой интерактивный спектакль, где я — единственная зрительница, которая платит за билет своей жизнью?! Да ты просто гений, сука, — четыре года обмана, и ни одной осечки!
— Я имею ввиду, что можно было бы поговорить спокойно...
— Спокойно! — хохочу я, и этот смех звучит истерично. — Знаешь что, Руслан, а ведь ты прав. Давай поговорим спокойно. По-взрослому.
Я отхожу к раковине, включаю воду, плещу себе в лицо холодной водой. Смотрю в окно на двор, где Савелий когда-то делал первые шаги. Дышу глубоко, считаю до десяти.
— Хорошо, — говорю я, поворачиваясь к нему. — Давай говорить как цивилизованные люди. Скажи мне: ты когда-нибудь меня любил? По-настоящему?
Вопрос повисает в воздухе. Руслан смотрит в пол, на потолок, на стену — куда угодно, только не на меня. И я понимаю: ответ мне не понравится.
— В начале... да, — говорит он, наконец. — Когда мы только познакомились. Ты была такая... яркая. Живая. Не похожая на других.
— А потом?
— Потом... жизнь. Быт. Ты изменилась.
— Как изменилась?
Он вздыхает, проводит рукой по шее — знакомый жест, который означает, что он подбирает слова потерпеливее.
— Стала другой. Более... приземлённой. Борщи, пелёнки, разговоры о том, что купить к ужину. Исчезла та девушка, в которую я влюбился.
Я стою и слушаю, как он препарирует нашу совместную жизнь. Как объясняет, почему разлюбил меня. И знаете что? Мне даже не больно. Просто... пусто.
— То есть, когда я родила твоего сына, и стала плохой женой и заботливой матерью — я испортилась? — уточняю я.
— Не испортилась. Просто... стала не той, которая мне нужна.
Не той, которая мне нужна. Как просто он это говорит. Словно речь идёт о неподходящем костюме, который можно обменять в магазине. Это что-то новое.
— А Виолетта — та, которая нужна?
— Да.
Опять это короткое, убийственное "да". Но теперь оно почему-то не ранит. Наоборот — проясняет.
— Понятно, — киваю я. — А теперь скажи мне честно: ты хоть раз пытался поговорить со мной об этом? Сказать, что тебе не хватает той, прежней Златы? Что ты скучаешь по девушке, которая была до материнства и быта?
Руслан молчит, и я понимаю — нет, не пытался. Ему было проще найти новую, чем работать со старой.
— Ты просто решил заменить меня, — констатирую я. — Как старый телефон на новый. Отработала своё — в утиль.
— Не говори глупости.
— А что тут глупого? — пожимаю я плечами. — Всё логично. Зачем чинить то, что можно выбросить и купить новое? Зачем работать над отношениями, когда можно просто найти другие?
Я хожу по кухне, и мысли в голове проясняются с каждым шагом. Вот оно — вот почему мне так больно. Не потому, что он меня разлюбил. А потому, что он даже не попытался спасти то, что мы строили двенадцать лет.
— Знаешь, что самое обидное? — останавливаюсь я перед ним. — Ты ни разу не сказал мне, что скучаешь по прежней Злате. Ни разу не предложил съездить куда-нибудь вдвоём, без ребёнка. Не покупал мне красивых платьев, не звал на выставки, не интересовался моим творчеством.
— У нас не было времени...
— Полная хрень! — взрываюсь я. — Времени не было на жену, а на любовницу — пожалуйста! На свидания с ней, на подарки ей, на романтику с ней!
— Ты не понимаешь...
— Что я опять не понимаю?! — кричу я. — Что ты эгоистичная сволочь, которая при первых трудностях в браке побежала искать себе замену?!
Руслан резко поворачивается ко мне, и в его глазах вспыхивает гнев.
— Да! — рычит он. — Да, я эгоист! Да, я не хочу больше жить в браке, который превратился в рутину! Не хочу каждый вечер слушать о твоих проблемах с учениками и о том, что надо купить в магазине! Не хочу заниматься любовью по расписанию, между стиркой и проверкой уроков у сына!
Наконец-то! Наконец-то он говорит правду, а не эти дипломатические обороты о "деликатности" и "методах".
— Продолжай, — говорю я тихо. — Выскажи всё, что накопилось.
— Не хочу притворяться, что мне интересно, как прошёл твой день! Не хочу обсуждать планы на отпуск, который мы проведём на даче у твоих родителей, потому что "Савелию там полезнее"! Не хочу жить жизнью, где всё предсказуемо и скучно до тошноты!
Его слова летят в меня, как пули. Но я стою и принимаю каждую. Потому что это правда. Наша жизнь действительно стала предсказуемой. Но разве это плохо? Разве стабильность — это приговор?
— Закончил? — спрашиваю я, когда он замолкает.
— Да.
— Хорошо. Теперь моя очередь.
Я подхожу
