Сломанная любовь - Евсения Медведева
— Кр-руто!
— Я хочу, чтобы ты был моим папой по-настоящему, — внезапно добил меня Мишка.
— Если ты мне позволишь, то с удовольствием буду твоим папой по-настоящему.
— Что, и ругать меня будешь?
— И ругать буду, если будет за что. Но вообще, я уверен, что если говорить честно и пытаться договориться, то и ругать не придётся. Я люблю вас с мамкой так сильно, что ни дня без вас не смогу прожить. Позволь мне стать для тебя отцом?
Мишка встал, отряхнул шорты от песка, продолжая буравить меня взглядом, сложил руки на груди, но продолжал молчать. А я покорно ждал, не отводя взгляда.
— Ты же мой настоящий папа, да?
Если я думал, что прошлый вопрос убил меня, то нет… Убит я был сейчас. Сердце перестало биться, а в ушах зашумело так, что голова готова была лопнуть, как закипевший чайник.
— Настоящий.
— Я видел твой рисунок, мама плакала над ним перед сном. Она не видела, а я смотрел. Скажи честно, ты потерялся?
— Мишаня, я так сильно потерялся, что не передать словами. Я понимаю, что нельзя стать папой просто так, по щелчку пальцев. Но я очень надеюсь на шанс. Не подведу, Мишань. Слышишь? Ни тебя, ни маму нашу. Не подведу… Никогда!
— А ты расскажешь, где ты был?
— Расскажу, но чуть позже.
— Хорошо, — Мишка ответил мгновенно, по-мужски протянул руку, а потом прыгнул мне на руки, крепко обняв за шею. — А как мне тебя называть?
— Как хочешь, Миш. Если тебе проще называть меня Мироном, то называй, потому что сути это не поменяет. Я буду твоим папой, буду рядом, даже если ты будешь называть меня дядей. Честно.
— А маме обязательно знать, что я подрался?
— Я сам разберусь с мамой. Кстати, — я кивнул на тропинку, по которой, снимая на ходу босоножки, шла Ляля. — Вот и мама.
— Счастли-и-и-ивая… — протянул Мишка и стал нервно теребить пальчиками по волосам. — Не будем её огорчать?
— Не будем…
— Миша, тебя там Алик ищет, — Лялька расцеловала сына и села на песок рядом. — А почему у него на лбу шишка?
— Я побежал, мам! — Мишка подхватил обувь и помчался по тропинке, громко хохоча.
— Мироша, а что с его сандаликами? Они ещё утром были синие…
От автора:
История любви Сани Царёва в романе "Договор на нелюбовь"
История любви Геры Керезя в романе "Его Мишень"
Добавляйте в библиотеку, а за звёздочки отдельное спасибо)
Глава 35
Глава 35
Лялька
— Ляля, просыпайся… — шептал Мироша, шаря по моему телу своими горячими ладонями.
Они у него всегда такие, как кипяток, разгоняющие волну жара по моему телу. Его касания невозможно не заметить, пропустить или привыкнуть. Это как ураган, что завладевает мной даже во сне. Долго училась спать рядом, потому что засыпать сильно прижатой к его груди было невыносимо, меня душили слёзы, обуревало непроходящее желание, а от аромата его кожи постоянно кружилась голова. Ходила, как пьяная… Смотреть в его глаза было пыткой, потому что в этой синей бесконечности было столько эмоций: они, как на сломавшейся карусели, мельтешили, доводя до исступления разнообразием, но в конце меня всё равно ждала любовь.
Он не таился, не скрывал, не старался спрятать свои чувства. Тонул в них сам и меня с собой утягивал, смывая скуку, боль и неистраченную страсть каждую ночь с такой дотошностью, что утром было стыдно смотреть самой себе в глаза. Это больше не было похоже на подростковую любовь, вся неловкость и стеснение сгорели, позволяя наслаждаться каждой минутой удовольствия от взрослой, откровенной и даже иногда бесстыжей любви.
Его губы исследовали каждый сантиметр моей кожи, щедро показывая все грани его желания. Что я знала о сексе? Ничего… Он был моим первым и последним мужчиной. Я словно спала, копила всю страсть в тайных уголках своей души, а Мирон знал… Поэтому и вытягивал из меня душу с каждым закатом солнца. А после… Мы судорожно вдыхали раскалённый воздух, разглядывая тёмное южное небо, усыпанное звездами, которые вновь стали такими тёплыми, нежными и многообещающими. Разница лишь в том, что теперь мы ничего никому не должны… Только друг другу и нашему сыну.
— Лялька, хватит притворяться, — Мирон перевернул меня вниз животом, сдёрнул футболку и стал рассыпать поцелуи вдоль позвоночника. — Мы уже опаздываем.
— Опаздываем? — открыла глаза, но за окном было темно, рукой перевернула телефон, а вспыхнувший дисплей показывал три часа ночи. — Королёв? Ты сбрендил?
— Давай-давай, — Мироша подхватил меня на руки и потащил в душ. Врубил воду и втолкнул в кабинку. — Пять минут на то, чтобы проснуться, а я пока кофе приготовлю.
— Королёв, ты шутишь?
— Сладкая, я не умею шутить, — он тихо рассмеялся и выскочил из ванной.
Сердце моё забилось часто-часто от его коварной улыбки, что он послал мне, выходя. Бесполезно с ним спорить, особенно когда его васильковые глаза превращаются в ночное небо, освещая бликами хлеще, чем блеск звёзд.
Быстро приняла душ, умылась, высушила волосы, а потом прислушалась к внутреннему голосу, потянулась к утюжку. Завила волосы лёгкими небрежными локонами и собрала их у висков невидимками, как он любил. Даже успела накрасить ресницы, когда в дверь тихо-тихо постучали.
— Готова? — почему-то он не открывал дверь, я попыталась дёрнуть ручку, но не получилось.
— Мирон?
— Ляля, закрой глаза.
— Королёв, я сейчас убегу через форточку!
— Я ещё вчера заколотил её, — заржал Королёв. — Закрой глаза. Доверься, я умоляю.
— Ох… Мироша, — я выдохнула и закрыла глаза руками. — Что ты задумал? И где Мишка?
— Мишаня спит у Царёвых, — дверь открылась, а поверх моих рук опустилась шёлковая ткань. — Убирай руки, милая.
— Ты убить меня хочешь? — охнула я, когда холодная ткань скользнула по лицу.
— Любить хочу тебя. Ох, Ляля… Как же я хочу тебя любить…
— Тогда давай останемся?
— Нет, — Мирон взял меня за руки и стал выводить из ванной. — Я сейчас тебя одену, и мы поедем в одно место. Только, Ляля, чур без вопросов. Знаю я, в кого у нас Мишка такой любопытный. Меня не проведёшь, Сладкая.
Он специально забалтывал меня, пока
