Темный полдень - Весела Костадинова
На долю секунды закрыл глаза, словно пытаясь выдавить из себя хоть слово.
— Я знаю про Катю, Андрей! Знаю, что ты сделал с ней….
Имя прозвучало как еще один удар.
— Я…. — каждое слово ему приходилось выталкивать силой, — не…. Скрывал…..
Я смотрела на него, и внутри поднималась ярость, горечь, которые я больше не могла сдерживать. Всё, что мне было известно, что он пытался сделать со мной, закручивалось в клубок ненависти, готовый выплеснуться в любой момент.
— Конечно, ты ничего не скрывал, — горько усмехнулась я, не отводя взгляда. — Ты ведь мастер доверия, не так ли, Андрей? Втираешься в душу, чтобы человек тебе верил, чтобы думал, что ты заботишься, что у тебя благие намерения. Тонкий манипулятор. Очень тонкий. Так и было с ней, да? Катя… она ведь тоже верила тебе, как я. Или это были иные манипуляции? Что ты давал ей?
Его лицо исказилось от боли, но он стоял, не делая ни шага ко мне, словно моё обвинение парализовало его, заставляя принять удар.
— Айна…. Здесь опасно…. — голос его был глухим.
— Или это ты так говоришь! Что, мать твою, здесь опасного? Капище? Таких сотни по всему северу! Ловушки? Волки, мать их, нападают на деревни! Убитые кошки? А кто их убил, Андрей? Кому это, нахрен, нужно? Пришел ко мне с котятами, зная, что я люблю кошек. Что может сильнее задеть меня? Ты мастерски играешь на слабостях и страхах! Да, Андрей, моя мать жила в этом селе 25 лет назад и была задрана волками! Ничего в ее смерти не было странного!
Лицо Андрея застыло, превратившись в маску, за которой исчезли все эмоции, все признаки той боли и уязвимости, что мелькали всего минуту назад. Казалось, он превратился в нечто иное, почти незнакомое — передо мной стояла тёмная, угрюмая сила, подавляющая своей угрозой. Глаза, словно затянутые тьмой, смотрели на меня с холодом, и я невольно отступила на шаг, ощущая, как между нами натянулась невидимая нить напряжения. С каждым моим словом, с каждым разоблачением, он становился все более опасным и непредсказуемым, словно он перестал носить маску.
Мне стало по-настоящему страшно. Я слишком далеко зашла в своих обвинениях, и теперь ему не было нужды изображать из себя защитника, теперь он мог больше не скрывать от меня своей темной сути.
Он сделал шаг ко мне, и я попятилась назад. Шаг за шагом. Я была наедине с ним, никто бы не пришел на помощь.
— Уходи…. — прошептала я в последней, жалкой попытке защитить себя.
Но он меня, казалось не слышал. Шел вперед, не отрывая от лица черных, злых глаз.
Я натолкнулась спиной на стол, на котором стоял ноутбук и поняла, дальше отступать некуда. Он стоял совсем рядом со мной, почти вплотную. Так близко, как не подходил никогда. Я чувствовала его прерывистое, тяжелое дыхание на своем лице. От него веяло такой мощью и силой, что мне захотелось зажмуриться и исчезнуть. И он мог сделать со мной все, что только пожелает.
— Уходи… — повторила я едва слышно. Но казалось, что он уже не слышал и не видел ничего, кроме своего неумолимого намерения. В его взгляде была скрытая угроза, которая становилась всё более реальной. Он властно поднял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза. Страх полностью парализовал меня, лишая способности к сопротивлению.
— А ну ка отошел от нее! — раздался за нашими спинами холодный голос Димы.
Андрей замер, его пальцы всё ещё удерживали меня за подбородок, но его глаза, чёрные и тёмные, дрогнули. Мгновение он стоял неподвижно, и от его взгляда всё ещё исходила угроза, но потом, словно неохотно, медленно отпустил меня, опуская руку. Медленно обернулся и с ледяным спокойствием посмотрел на Диму, уверенно державшего его на прицеле охотничьего ружья.
На мгновение по его лицу скользнула усмешка. А после этого, он с силой вырвал из ноутбука флешку, куда я копировала документы о своей матери.
— Руки, сука, убери от нее. Иначе я тебя пристрелю, Шумиловских. Рука не дрогнет. Айна, отойди в сторону.
Я отшатнулась, чувствуя, как возвращается дыхание и появляется возможность двигаться.
Андрей смотрел на Дмитрия, и его лицо снова приобрело ту маску безразличия и ледяного спокойствия, но что-то в его взгляде изменилось, стало ещё более настороженным, будто он оценивал происходящее.
А потом быстро вышел прочь из дома, преследуемый злым, но холодным взглядом Димы, который опустил оружие только тогда, когда мы услышали звук отъезжающей от дома машины.
Я медленно опустилась на пол, рядом с коробкой с котятами.
Дима молча подошёл, сел рядом и обнял меня, бережно прижимая к себе.
Я крепко прижалась к нему, чувствуя, как его тепло и уверенность растворяют последние остатки страха и одиночества. Он не отпускал меня, держал бережно, словно я была чем-то ценным, что он не собирался никому отдавать. Его губы легко коснулись моих волос, и от этого прикосновения в груди вспыхнуло тёплое чувство, давно забытое, но такое нужное.
— Никто больше не посмеет тебя обидеть, Айна. Я не позволю… — прошептал он, его голос звучал твёрдо, как обещание, которое он намерен выполнить.
Я уткнулась лицом ему в грудь, пряча от него слёзы радости, которые текли сами собой, не спрашивая разрешения. Дима нежно провёл рукой по моим волосам, успокаивая и поддерживая, и я поняла, что, возможно, он уже сделал свой выбор — выбор, который связывал нас обоих сильнее, чем любые слова.
— Дим…. Наташа….
— Она уехала, Айна. Сегодня утром, — в его словах послышалась неподдельная боль, — она сделала свой выбор. Оставила мне письмо и уехала. Может оно и к лучшему… Давно нужно было разорвать этот узел. И теперь точно знаю…. где мое место, Айна.
Его слова были мягкими, но в них чувствовалась твёрдость. Он выбрал, и в этом выборе, казалось, больше не было сомнений. Я осторожно подняла голову, встретившись с его взглядом, в котором впервые не было привычной сдержанности. Там была искренность, тепло и уверенность — всё, чего мне не хватало так долго. Он наклонился ко мне и поцеловал. Не так, как до этого. В этом поцелуе было и обещание, и бережность и нежность. Он словно исследовал меня, не заходя за границы, но обещая то, что я ждала.
Когда он отстранился, я увидела в его глазах то, о чём давно мечтала, но боялась надеяться: уверенность и нежность, без тени сомнений.
— Соблюдем обычаи, Айна? — улыбаясь, спросил он. — Тетка мне голову оторвет,
