Всего лишь измена - Мари Соль
— Да какой там? — кривлюсь я, противно даже от мысли копаться в чужой подноготной, — Ну, чё я могу раскопать? И зачем? Дело не в нём, в Виталине.
Зарецкий досадливо хмыкает:
— И чё? Без боя отдашь?
«Без боя», — повторяю я мысленно. Я боролся! Так долго. Это словно узнать, что война была проиграна тобою. Спустя много лет после мнимой победы.
— А чего мне её, привязать к батарее? — усмехаюсь, — Если за двадцать лет жизни со мной эта заноза не вышла, то без толку всё.
Как ни стыдно признаться, но я начинаю смиряться с тем ходом вещей, что всем нам предстоит пережить. В самом деле, что делать?
«Если любишь, то нужно её отпустить», — шепчет разум. Выбор за ней. И каким будет он, этот выбор, я уже подсознательно чувствую.
Чувствует, кажется, даже мой друг:
— Это да, — он вздыхает, — Я, признаться, сам думал, стерпится слюбится.
Мне становится даже смешно. Как наивны мы все, мужики! Что там, в бабской душе, хрен их знает.
— Не стерпелось, видать, — в унисон своим мыслям шепчу, — Не слюбилось.
По дороге домой я всё думаю. Примеряю и этак, и так. Ну, допустим, развод? Я смирюсь! Как-нибудь. Дочь уже взрослая. Новость эту воспримет спокойно. Жалко Антоху! Ведь это — мой сын.
Подумав о нём, совершенно отчётливо, я понимаю. Не отдам! Ни за что. Если бы Вита ушла просто так, в никуда. Но она отдалась Богачёву. Пускай! Сама отдалась. А Антоху ему не отдам ни за что! Это всё равно, что отрезать кусок от себя самого и скормить его дикому зверю. Этот зверь уже сыт! Его бы в железную клетку. Может, и прав был Толян? Подкопать, докопаться. Наверняка, у Никитушки рыльце в пушку…
Пока еду домой, успеваю себя накрутить. Я так зол на неё, что готов спать в своём кабинете. Лишь бы не рядом с изменщицей! Но… стоит увидеть Виталю. Неизменно сидящую под ночником в нашей общей постели… Как злость моментально проходит, оставляя достаточно места для нежности.
Витка сидит, согнув ноги в коленях. Читает. А что? Ну, конечно! Любовный роман. Эти её бесполезные книжечки вызывают усмешку. Но в этот раз я не смеюсь. Волосы ярко блестят под рассеянным светом. Глаза под очками внимательно смотрят в раскрытую книгу, а губы беззвучно читают написанный текст.
Какое-то время смотрю в приоткрытую дверь нашей комнаты. Про себя улыбаюсь. И делаю вдох.
— Рыжик, не спишь? — говорю я, войдя.
Она, распрямив ноги под одеялом, бросает:
— Жду, когда муж вернётся с работы.
«Муж, я пока ещё муж», — успокоено бьётся под кожей.
— Без него не уснёшь? — улыбаюсь.
— Без него? — говорит удивлённо.
Я раздеваюсь, сажусь на постель.
— Так что там за горе у Толика? — интересуется Витка.
«У Толика», — думаю я. Как бы ни так!
— Щас, Антохе дам чертей и вернусь! — заверяю её и, надев вместо джинсов домашние шорты, встаю.
Сын, как обычно, не спит. Я делаю втык, пригрозив отключить интернет. И отправляюсь в санузел. Тёплый душ освежает, смывает остаточный след грустных мыслей. Всё это потом, не сейчас! А сейчас мы пока что — семья. И сегодня обычный супружеский вечер. Правда, придётся соврать про Толяна. Надеюсь, что он не обидится?
Собравшись с духом, я возвращаюсь назад, в нашу спальню. Надежда на то, что Виталя внезапно уснула, глупа. Она ждёт! В нетерпении тычется в книжку. Но стоит войти, как кладёт своё чтиво на стол.
— Зарецкому жена изменяет, — выдаю на ходу.
От изумления Витка теряет дар речи. Я не смотрю на неё, не хочу уловить перемены в лице. Типа: «Надо же! И Зарецкому тоже?».
Наконец-то она отвечает:
— Кошмар!
«Да уж, кошмарнее некуда», — хмыкаю я про себя.
— Вот и я говорю, что кошмар. Столько лет вместе и на тебе, — решаю озвучить. Имея ввиду, само собой, нас!
— И что Толик думает делать? — пытает Виталя.
«А вот это уже интересный вопрос», — усмехаюсь я мысленно. Ложусь на постель, накрываю себя одеялом. Что тут скажешь? Хоть в одном я могу быть с ней честен.
— Он ещё не решил, весь в сомнениях, — отвечаю.
Виталя сползает, пыхтит, опираясь спиной о подушку. Кажется, ей уже опостылел любовный роман? Теперь речь о ней! А вернее, о мнимой изменщице, Ане Зарецкой. Да простит меня Анька…
— Ну, а он так уверен? — вставляет, — Может быть, это не правда ещё?
Я вздыхаю. Хотел бы я, чтобы это было неправдой.
— Вероятность, процентов 85 %, - говорю, приуменьшив. Как по мне, все 90!
— Ну, 15 % — немало! — пытается Вита себя обелить, — Надо бы с ней обсудить, припереть её к стенке.
Решительность в тоне меня забавляет. Ну, надо же? Прямо сейчас?
— Он боится, — решаю сказать.
— Чего? — шепчет Вита.
Пару мгновений я думаю, как сформулировать:
— Что это окажется правдой. И тогда им придётся расстаться, — ответ возникает как будто из воздуха, сам.
— А проще молчать? — усмехается Витка.
— Возможно, так проще, — уверяю себя, и её.
Она молчит. Так, будто усвоила. И в какой-то момент я испуганно думаю. Вдруг она поняла? Что речь не о Толике…
Но Вита вздыхает:
— Как жалко его! Ведь у них же, насколько я помню, есть дети?
Я, сглотнув, понимаю, обман на сегодня сработал. И на сердце как будто бы легче от этого.
— Да, — отвечаю я, — Тоже мальчик и девочка! Только сын старше.
— Кошмар, — повторяет Виталя.
И мне вдруг становится жалко себя. Жалко нас! И в душе огоньком брезжит лучик надежды. Вдруг она осознает? Вдруг этот придуманный мною пример вынудит Виту понять? Понять, что потеря семьи — это слишком большая цена за внезапную страсть. Переспи с ним! Не раз, и не два. Переспи, сколько хочешь раз, если тебе это нужно. А я? Ну, что я? Я прощу! Как прощал много раз. Умоляю тебя, сделай правильный выбор…
От острой потребности стать ближе к ней, прикоснуться, я тянусь, выключаю все мысли. Не здесь, не сейчас! И обнимаю её. Витка жмётся ко мне. Моя милая рыжая девочка. Ты ещё рядом? Это всё, что мне нужно сегодня. Тебя обнимать.
— Я люблю тебя, рыжик, — шепчу ей на ушко. Когда Витка, устроившись рядом со мной, начинает сопеть.
Она прижимается крепче, теснее. Так, что мы — одно целое! Здесь и сейчас.
— И я тебя тоже люблю, — отвечает взаимностью. А я верю ей. Просто я так хочу в это
