Обреченные - Тея Лав
Она вскинула идеальные брови. Все так же держа ее на руках, я поднялся в комнату и опустил Кейли на кровать.
– Посмотри.
Она посмотрела туда, куда я указывал. Прямо над кроватью висел тот самый рисунок, когда она мне позировала. Я заказал для него черную раму и подписал золотистыми буквами.
– «Обреченные», – прочитала Кейли. – Как твое тату.
Она взяла мою руку и поцеловала каждую букву.
– Почему?
– Это в самом хорошем смысле, какой только может быть у этого слова. Я обречен, Кейли. Как только я увидел тебя, я пропал.
– Обречены на любовь. Звучит так романтично и поэтично. Спасибо. – Она встала на колени и поцеловала меня.
– Это еще не все.
Я мягко отстранился, затем уложил ее на кровать и, встав на колени, расставил ноги. Кейли оказалась между них. Скрестив руки, я рывком снял с себя футболку.
– О, – прикусив губу, сексуально произнесла Кейли, но увидев то, что я ей демонстрировал, замолчала.
Она поднялась и провела пальцем по свежей татуировке на моем торсе. Ее глаза горели.
– Не может быть.
Кейли обеими руками водила по чернильным буквам, составляющим надпись – «Will U Marry Me?» («Ты выйдешь за меня?»)
– Может, – самодовольно ответил я.
Было ли это глупостью или неким порывом, это не важно. Я рад, что сделал это для нее. Мы решили пропустить фазу свиданий и подобных моментов. И пусть это неправильно, но я не хочу называть ее своей «девушкой». После стольких лет – это чертовски мало для меня.
Как и для Кейли. Она завороженно рассматривает мою новую тату.
– Что ты ответишь? – Я взял ее за подбородок и, глядя в глаза, ждал ответа.
Кейли улыбнулась загадочной улыбкой.
– У тебя все еще здесь машинка и краска?
Догадываясь, к чему она клонит, я кивнул.
– Тогда ты знаешь, что делать.
– Ты уверена?
– Как никогда.
Примерно через час на правом боку Кейли красовалась свежая татуировка, выбитая каллиграфическим почерком – «YES I WILL» («Да, я выйду за тебя»)
Конец
БОНУС
Я вышел на балкон и вдохнул запах океана, доносящийся с пляжа. Было приятно ощутить родной сухой и мягкий климат Южной Калифорнии после длинной зимы, которую мы провели во влажном Буэнос-Айресе.
Мой контракт закончился еще пять лет назад, сразу после того, как родилась Бланш. Но все же мы прикипели к Аргентине всем сердцем и часто проводили там свой отпуск в компании друзей, которых завели, когда жили там. Я много работал и часто недосыпал, из-за чего Кейли злилась на меня, волнуясь о том, что я снова стану страдать бессонницей. Но рядом с ней это было невозможно. Я спал как младенец после наших ласк, и единственной причиной, почему я не мог заснуть, являлось то, что я наблюдал за ее сном.
За несколько лет брака мы прошли немало испытаний. На нас много давили, мы часто ссорились. Кейли уходила в себя и отказывалась идти на уступки. Я жаловался Лукасу, но тот лишь качал головой, не встревая в наши склоки. Я знал, что с Кейли будет сложно. Что в ней присутствует некая эгоистичная черта, которая не позволяла ей идти на компромисс. Ее бесило мое спокойствие и настойчивость на своей правоте. Мы выросли вместе и знали друг друга достаточно, но брак – это нечто иное. Каждый раз мы открывали новое друг в друге.
Шло время, и Кейли научилась принимать решения без ссор. Лукас шутил, что я укротил тигрицу, но я понимал, что ей много приходилось работать над собой и пытаться ставить себя на мое место. Я тоже не был идеальным, но моя жена всегда считала, что именно благодаря моему спокойствию я смог выдержать ее взрывоопасные истерики.
Но я любил в ней и это. Какая-то извращенная часть меня наслаждалась, наблюдая, как она злится. Ее идеальное лицо приобретало капризное выражение, и я просто не мог не любоваться ею в такие моменты. Какими бы они не были. Она убегала в другую комнату, но через некоторое время возвращалась обратно еще злее, чем прежде, и срывала с меня одежду. Это не было примирительным сексом, так как проблемы не исчезали; это было выплеском эмоций, которые я охотно вбирал в себя. Я брал все, что она давала. И отдавал ровно столько, сколько мог.
Когда Кейли поняла, что беременна, она заметно изменилась. Она скрывала ото всех свои истинные чувства на этот счет. Но я все знал. Ей и не нужно было мне ничего говорить. Мы упивались этим счастьем вместе и вместе продолжали страдать о том, кого потеряли много лет назад в аварии.
Бланш родилась дома в Калифорнии, и мы долгое время были вынуждены прятаться дома от надоедливых папарацци. Отец Кейли, Оуэн Колдуэл и его группа «Имитация» были слишком известны, чтобы такое событие, как рождение его внучки оставалось незаметным.
Вкупе ко всему шла моя карьера. После того, как я открыл собственную студию в Сан-Диего, я обрел большую известность в арт-индустрии. Рождение дочери только усилило мою страсть к созданию.
Кейли стала идеальной мамой. Нежной, доброй и любящей.
Мой маленький светловолосый чертенок…
* * *Из воспоминаний в реальность меня вернули теплые руки, которые нежно забрались мне под футболку. Я обхватил тонкие запястья перепачканными пальцами и, повернув голову, уткнулся в светлые волосы.
– Видимо жене художника тоже свойственно быть вечно испачканной краской. – Она прижалась теснее к моей спине.
Я посмотрел на наши руки и тихо рассмеялся. Это было просто моей небрежностью. Я работал почти постоянно и просто-напросто забывал о такой простой вещи, как мытье рук.
– Точно так же, как и матери будущей художницы. – Я развернулся и посмотрел сверху вниз на свою жену.
Осенью Кейли исполнилось двадцать восемь, и она мало изменилась с того времени, как мы поженились. Все те же яркие
