Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти

Это лицо Кэссиди через тридцать лет.

Светлые волосы седые, кожа обветренная, но это лицо — точная копия лица моего Кэсса, вплоть до трёх завораживающих родинок на левой щеке пастора.

— О, Боже, — бормочу я, глядя на постаревшую версию лица, которое люблю больше всего на свете, и что-то пробуждается во мне.

У меня не никаких сомнений в том, что пастор Уэйн — биологический отец Кэссиди, и если нет другого способа доказать это, я сама поеду в Род-Айленд. Но это займёт целый день до возвращения к Кэссиди, когда я надеялась сегодня днём и вечером просмотреть топографическую карту в поисках приблизительного местоположения его хижины. Мой отец уже арендовал мне на завтра квадроцикл в магазине «Золотой мост», о котором Кэссиди упоминал пару раз.

Прежде чем разочарование берёт надо мной верх, я вспоминаю, что я вообще не видела записей о рождении двух мальчиков. Может быть, я смогу начать с этого завтра.

А пока мне нужно спуститься вниз, в бизнес-центр отеля, и распечатать всё: информацию о буре 1990 года, некролог медсестры Хамфрис и эту фотографию пастора Джексона Уэйна. Завтра я заеду в полицейский участок и попрошу у Марти или Лу копию ДНК отчёта, подтверждающего, что нападавшего звали Кэссиди Портер.

Мне всё ещё нужны твёрдые доказательства того, что мой Кэссиди родился Джексоном Уэйном-младшим, но я чувствую, что становлюсь ближе.

Жди меня, Кэсс.

Я иду.

***

На следующее утро ровно в девять часов я нахожусь в офисе городского клерка с моей увеличивающейся в размерах папкой с информацией, и к моему великому облегчению мисс Долби снова работает за стойкой.

Сегодня я надеюсь получить копии свидетельства о смерти Терезы Хамфриз, а также свидетельства о рождении Кэссиди Портера и Джексона Уэйна-младшего. Я просмотрела требования для запроса дубликатов таких документов, и технически я должна состоять в родстве с этими людьми, чтобы запросить их жизненные записи. Однако вчера мисс Долби была такой услужливой и отзывчивой, что я отчаянно надеюсь, что сегодня она окажется такой же сговорчивой.

Её теплая улыбка говорит мне, что мне может просто повезти.

— Мисс Кадоган. Вы хорошо выглядите сегодня утром!

— Спасибо, мисс Долби. Пожалуйста, зовите меня Бринн.

— Что ж, тогда ты хорошо выглядишь, Бринн. — Она поднимает брови. — Чем я могу тебе помочь сегодня?

Я решаю не ходить вокруг да около.

— Я надеялась получить копии свидетельств о рождении Джексона Уэйна-младшего и Кэссиди Портера.

— Хмм, — произносит она, поджимая губы. — Кэссиди Портер не проблема, потому что он мёртв. Но Джексон Уэйн-младший? Я не знаю. Вы ведь не родственники, не так ли?

Я глубоко вздыхаю.

— Что, если бы я им была?

— Что ж, тогда я не могу стоять на пути твоих поисков родственников, верно? — лукаво отвечает она.

Я улыбаюсь.

— Мисс Долби, я ищу записи о рождении моих кузенов Джексона Уэйна-младшего и Кэссиди Портера. А также, если возможно, свидетельство о смерти моей тёти Терезы Хамфриз.

Она кивает мне.

— Просто заполни эту форму, Бринн. Я сделаю для тебя копии.

Я заполняю бланк, отмечая галочкой «кузина», «кузина» и «племянница» в записях, и жду у стойки, пока мисс Долби вернётся с копиями.

В свидетельствах о рождении будет указано, что мальчики родились в один день, а в свидетельстве о смерти Терезы Хамфриз должно быть указано, что она умерла от опухоли головного мозга, что подтвердит информацию из некролога. Моей следующей остановкой будет полицейский участок, чтобы получить копию ДНК теста на Кэссиди Портера, а затем мне нужно, чтобы мои родители отвезли меня к магазину «Золотой мост», где я получу свой квадроцикл.

Вчера вечером мы с отцом провели около двух часов, склонившись над топографической картой, и если мои расчеты верны, то до пруда Харрингтон от магазина примерно четырнадцать миль. Я была там дважды. Я обойду вокруг пруда в поисках камня Бринн и попытаюсь дойти оттуда до усадьбы Кэссиди по памяти.

А потом? О, Боже. Моё сердце бешено колотится. А потом я поделюсь всем, что узнала, и буду надеяться на чудо, что наша история только начинается.

— Вот то, что тебе нужно, — говорит мисс Долби, кладя три документа на стойку. — Что-нибудь ещё?

— Нет, спасибо, — благодарю я, засовывая бумаги в свою картонную папку. — Большое вам спасибо за помощь.

— Ты даже не взглянула на них, — говорит она.

— Я посмотрю. Но они больше для кого-то другого, чем для меня.

— Хмм, — бормочет она. — Любопытная запись в свидетельстве о рождении Джей-Джея. Никогда раньше этого не замечала.

Я смотрю ей в глаза, прежде чем открыть папку. Первый документ — свидетельство о смерти Терезы Хамфриз, и, как я и предполагала, причиной смерти значится опухоль мозга. Если она умерла всего через три недели после выхода на пенсию, то, вероятно, она совершала ошибки неделями, если не месяцами. Неудивительно, что медсестра Лэндон не хотела говорить об этом. Но я безмолвно благодарю её в своём сердце за то, что она привела меня в нужное направление.

Я перехожу к следующему документу — записи о рождении Кэссиди Портера. Я просматриваю имена его родителей, место, дату и время его рождения, а также его пол и расу. Кажется, что всё в порядке, и документ подписан Элиасом Максвеллом, доктором медицины.

Мои пальцы дрожат, когда я пролистываю последний документ — запись о рождении Джексона Уэйна-младшего, также подписанную Элиасом Максвеллом, доктором медицины, кладя её рядом с записью Кэссиди Портера для сравнения. Имена родителей, проверено. Место, дата и время рождения проверены и почти идентичны Кэссиди Портеру. Мальчики родились с разницей в девятнадцать минут, что только увеличивает представление о хаосе, царящем в ту ночь в родильном отделении.

Пол — мужской. Раса — белая. Галочка. Галочка.

Хмм. Я прищуриваюсь, наклоняясь ближе к ксерокопии документа.

Рядом с расой есть что-то ещё. Маленькая нацарапанная заметка рядом со словом «Белая». Мои губы раскрываются от изумления и облегчения, когда я понимаю, что там написано «врожденная гетерохромия радужки».

— Врожденная гетерохромия радужки, — выдыхаю я, глядя на мисс Долби глазами, без сомнения, шириной с блюдце.

Она пожимает плечами.

— И разве это не самое странное? Потому что у меня довольно хорошая память, и я помню Кэссиди мальчиком с разноцветными глазами, а не Джей-Джея. Что ж. Старею, я полагаю.

Она похлопывает меня по руке, когда кто-то входит в офис позади меня.

— Береги себя, Бринн.

Я отворачиваюсь от неё, чувствуя, как моя улыбка начинается с пальцев ног, которые впиваются в резиновую подошву шлёпанцев. Это чувство восторга — счастья, надежды и благодати — поднимается оттуда вверх по моим ногам, к животу, к сердцу, к голове, и я стою там, в офисе городского клерка Миллинокета, со счастливыми слезами, текущими по лицу, улыбаясь, как будто я только что выиграла в лотерею.

И я это сделала.

Это моё доказательство.

В этом свидетельстве о рождении, подписанном врачом, который принимал Джексона Уэйна-младшего, есть нацарапанная заметка с подробным описанием необычного цвета его глаз. Может быть, потому, что это было такой редкостью. Или, может быть, потому, что он заметил, что сестра Хамфрис была сбита с толку и нуждалась в дополнительной информации, чтобы отличить детей друг от друга.

Меня не волнует, почему.

Меня волнует только то, что она там есть.

Меня волнует только то, что это даёт нам с Кэссом шанс быть вместе.

***

— Милая, ты уверена, что справишься? — спрашивает мама после того, как владелец магазина «Золотой мост» объясняет, как работает первоклассный «Аутлендер» 2017 года и даёт мне шлем. — Ты встала ни свет ни заря. И твоё запястье ещё не зажило. Пусть твой отец поедет вместо тебя.

Я уже сижу на квадроцикле, но поднимаю глаза на маму и протягиваю к ней руки.