Двенадцатый рыцарь - Алексин Фарол Фоллмут

* * *

Позже Баш прокрадывается в мою комнату, будто бы нам снова по пять лет, и мы не можем заснуть.

— Я помогу тебе, — говорит он, забираясь под одеяло и отталкивая меня, чтобы освободить себе место. — Но только потому, что ты была добра к пастору Айку.

— Ага! — ликую я шепотом, — Я знала, что ты тоже так его называешь…

— Но ты должна пообещать, что на этом все закончится, — добавляет Баш. — Как только турнир подойдет к концу, ты должна остановиться.

— Во-первых, я бываю добра к людям, если хочу, — отвечаю я.

— О да, знаю. Ты, как капризный домашний кот.

— Во-вторых, я понимаю. — Вздох. — Я действительно понимаю, Баш. Это будет последнее, что я сделаю, а потом обещаю, что расскажу Джеку правду.

— Всю правду? — Баш поднимает бровь.

— Что это должно значить? Да, я скажу ему, что я — Цезарио, а ты — просто моя бесполезная пешка

— Не это, — он дергает меня за волосы. — Другое.

— Насчет Оливии?

— Нет.

— Ладно, потому что, черт возьми, он и так знает…

Он смотрит на меня несколько секунд, как будто хочет сказать что-то еще, но молчит.

— Что? — настаиваю я.

— Ты невыносима, — беспомощно бормочет Баш и крадет мою подушку. — И почему у тебя кровать удобнее?

— Потому что я хотя бы стираю свои простыни.

— Заткнись, я сплю.

Я закатываю глаза и закрываю их, усталая. День был слишком долгим, и дело не только в том, что я вляпалась в проект Джека с этим турниром, но и в том, что мы сегодня побывали в Красных Землях — на последнем этапе квеста. Это королевство частично вдохновило меня на создание квета для ConQuest: там есть волшебный рынок фей, и он невероятно крутой, независимо от того, что думает моя бывшая глупая команда. Нам нужно было найти портал, чтобы попасть в мир, наполненный коварной магией фейри. После этого нас ждал Лионесс и морское путешествие через океан, кишащий монстрами. С каждым королевством все становится сложнее и интереснее, а Джек с каждым днем становится все более проницательным.

Вчера нас снова атаковали — кто-то попытался украсть одну из наших реликвий (Лук Тристана, который понадобится, чтобы убить чудовище в Бретани). И Джек даже не спрашивал, что делать. Причем не в его обычной самодовольной манере, как будто он больше не нуждается в помощи и считает себя божьим даром в этой игре. Нет, теперь он действительно думает о том, в чем я нуждаюсь.

Люди редко думают обо мне. Это не жалоба, а просто факт. Я привыкла быть той, кто управляет всем: планирует, решает, что делать дальше. И меня кто-то пытается разгрузить. Если мне нужно что-то, я вынуждена просить об этом, и я так и делаю. Правда, признаю, что иногда делаю это не в самой вежливой форме, потому что я понимаю — большинство людей больше заняты собой. Единственный человек, кто изменил свое поведение, не дожидаясь, пока я этого потребую, — это, к моему удивлению, сам Герцог собственной персоной — Джек Орсино.

И вот этот турнир, который он так хочет… Я не могу ему отказать.

— Просто скажи ему, что он тебе нравится, — шепчет мне Баш.

Я делаю вид, что сплю. Очень «по-взрослому».

Джек

— Орсино, — звучит строгий голос отца — он снова включил режим тренера. Отец активно двигает челюстью, пережевывая пластинку Big Red. — Думаешь, сможешь сыграться с Эндрюсом?

— Конечно. — Я поднимаюсь на ноги и совершаю легкую пробежку к боковой линии, пока защита выходит на поле. Настороженный Эндрюс ходит взад-вперед. На последних тренировках он пропустил два паса, и теперь это не выходит у него из головы.

— Лови, — говорю я, бросая расслабленный спиральный пас.

Мяч приземляется прямо ему в руки, словно там ему самое место. В этом нет ничего сложного; стоит лишь упомянуть, что не все так просто, как и с четвертым дауном за минуту до конца матча. Иногда лучший способ поддержать человека — напомнить ему, что это всего лишь игра.

Я проверяю колено, ощущая привычное желание рвануть вперед, пока все не растворится в пыли позади меня.

Да, всего лишь игра.

— Все еще странно находиться на поле без тебя, — комментирует Эндрюс, бросая мне мяч обратно.

Сначала я молчу.

— У тебя чертовски крутой сезон, — напоминаю я ему в конце концов.

Он пожимает плечами:

— Как и твой, когда ты был на том же курсе, что и я.

Это правда — статистически у меня был лучший год — но намек все еще ранит. Я — живое доказательство того, что одного хорошего сезона на втором курсе недостаточно, чтобы построить карьеру в профессиональном спорте. А еще тягостное напоминание о том, что даже самые быстрые ноги могут не выдержать удар. Я, вероятно, спасаю его эго.

Хотя не могу сказать, что быть предостерегающей историей так уж здорово.

Он ловит еще пару мячей.

— Я слышал, что один из других перспективных игроков Иллирии выбыл. Отстранен за вечеринку или что-то в этом роде.

— Мм. — Я вижу, он намекает на то что, как это хорошо для меня: игрок, который восстанавливается после серьезной травмы, лучше того, кто наверняка будет тусоваться в колледже. Но я считаю иначе. Если Иллирия собирается отсрочить момент подписания со мной контракта, неважно, кто еще дисквалифицирует себя с моей позиции. Я хотел — и все еще хочу — быть их выбором, потому что я лучший. Даже если это означает попросить их сделать ставку на то, насколько хорошо я смогу восстановиться. Даже если это значит доказывать что-то, в чем я сам еще не уверен.

— От них что-нибудь слышно? — спрашивает Эндрюс.

— Пока нет. Но, уверен, они свяжутся со мной до конца сезона.

— О, круто. К финалу Штата будешь на поле, да?

Вообще-то, нет. И уже давно.

— Уверен, они свяжутся со мной до конца сезона.

Эрик говорит «нет». Впереди еще три стабильных недели физиотерапии, прежде чем я смогу снова участвовать в футбольных тренировках. Мама говорит «нет», потому что Эрик говорит «нет». Отец отвечает «посмотрим», ведь я всегда был особенным, да и бегать я научился раньше, чем начал ходить.

Фрэнк смотрит на меня, в ожидании того, что я совершу, как мне кажется, что-нибудь глупое.

— Да, вероятно. — Лгу я, но это безобидная ложь.

— Отлично. Без тебя было бы не то.

Я отправляю еще один спиральный пас:

— Конечно, так и будет.

Он усмехается:

— Ну да.

Его следующий бросок уходит немного в сторону