Связанные любовью - Кора Рейли
Я смотрел ему в глаза, как много лет назад, когда убил его сына. Кости не выдержали, пронзили сонную артерию и пищевод. Он поперхнулся, кровь хлынула у него изо рта. Он закашлялся, захлебываясь собственной кровью. Кровь ударила мне в лицо и рубашку, когда он захрипел. Я не ослаблял хватку, пока свет не исчез из его гребаных глаз, затем ослабил хватку и позволил его трупу упасть на землю у моих ног. Вокруг меня воцарилась мертвая тишина. Я повернулся к своим людям. Мои руки, лицо и рубашка были в крови. Лицо Маттео выражало шок и болезненное восхищение.
— Я ваш капо. Я правлю восточным побережьем. Я правлю вами. Если у кого-то проблемы со мной, тогда подойдите и скажите мне это в лицо, и я дарую вам быструю смерть. Но клянусь небом и Адом, что перелом горла моему дяде будет выглядеть как милосердный конец для следующего ублюдка, который посмеет оскорбить мою жену. Я не потерплю никакого неуважения.
Многие кивнули в знак согласия, другие выглядели так, будто обделались. Мне было насрать.
— Эта встреча окончена.
Я махнул рукой в сторону людей моего дяди, затем указал на его оставшегося сына, который не выглядел особенно печальным из-за смерти отца.
— Забери его труп домой. Надеюсь, однажды ты не разделишь судьбу отца и брата.
Я повернулся, и пошёл. Маттео следовал за мной по пятам, когда я вышел из силовой установки и направился к своему «астону-мартину».
Маттео встал передо мной прежде, чем я успел сесть за руль.
— Думаю, мне лучше сесть за руль. Ты сейчас не совсем в своем уме.
Я сунул ему ключи.
— Ты так думаешь? — пробормотал я.
Он направился к багажнику, вернулся через мгновение и протянул чистую белую рубашку.
— Возможно, тебе стоит переодеться. Я не хочу объяснять это полиции, если они нас поймают. Не все из них у нас на жалованье, помнишь?
Я снял рубашку и вытер лицо и руки, но розовый оттенок остался. Ромеро вышел вслед за нами, и я протянул ему рубашку.
— Ты можешь сжечь это?
Он кивнул, забеспокоившись, и взял мою рубашку. Я не нуждался в их гребаном беспокойстве. Я был в порядке.
Я сел в машину, а Маттео сел за руль. Мы ехали молча, но он продолжал смотреть в мою сторону.
— Ты в порядке?
Я нахмурился.
— Я убил так много людей. Ты думаешь, что я по-прежнему забочусь об этом?
— В прошлый раз, когда ты раздавил кому то горло, ты был немного не в себе. Ты все равно был на грани, учитывая все, что происходит.
На грани странный способ выразить это. С тех пор как разразилась война, голоса в семье, которые хотели, чтобы я ушел, стали громче. Они все еще были в меньшинстве, но это осложняло мне жизнь. Возможно, сегодняшняя ночь заставила замолчать нескольких врагов, или, возможно, я заработал себе новых. Пока трудно сказать. Мне придется заменить моих дядей более надежными, более молодыми помощниками. Я терпел их достаточно долго. Им пора было уходить, пока мне не пришлось убить еще одного.
— Обратно к нашим женам? Или тебе нужно дополнительное время, чтобы остыть? — спросил Маттео.
— Мне не нужно время, чтобы остыть. Я в порядке. Все, чего я хочу, это иметь под собой обнаженное тело Арии.
Маттео бросил на меня еще один косой взгляд. Я почти никогда не упоминал о сексе с Арией. Я ненавидел делиться даже этой крошечной частью Арии с кем бы то ни было. Остаток пути мы провели в молчании. Обычно после убийства мой пульс быстро замедлялся, но на этот раз нет. Когда мы подъехали к особняку, я все еще был на взводе. Вскоре приехал Ромеро, и мы вместе вошли в дом. Когда мы вошли в гостиную, было тихо. Оставшиеся рождественские украшения повесили женщины. Рождественская елка светилась красным и серебряным. Мне нужно было мирное Рождество, я не могла дождаться нескольких дней тишины с моей настоящей семьей.
Мой мобильный запищал, сообщая о письме. Я достал его из заднего кармана. Письмо было от журналиста, и в строке срочно стояло около дюжины восклицательных знаков. Я сделал паузу и щелкнул по электронной почте.
Я получил это от коллеги в Чикаго.
Я щелкнул по трем прикрепленным фотографиям.
Глава 17
Маттео
Я всегда подозревал, что для нас с Лукой настанет момент, когда тьма в нас поднимется слишком высоко, так высоко, что затопит весь свет, все хорошее, что осталось. Я боялся, что этот момент настал для Луки.
Я не дал Ромеро подойти ближе к Луке, положив руку ему на грудь. Ромеро нахмурился, но потом посмотрел на Луку и напрягся. Я тоже оцепенел от страха.
Мы с Лукой прожили вместе всю жизнь, прошли через все плохое и худшее, убивали и страдали, смеялись и дрались. Я никогда по-настоящему не боялся своего брата. Не тогда, когда он раздавил горло нашему кузену, не тогда, когда он угрожал мне за то, что я нес чушь об Арии, но до сих пор я никогда не видел такого выражения на его лице.
Я не был уверен, что заставило его так смотреть, но я знал только одно, что могло поставить его на колени, только одно, что могло уничтожить Луку, что могло заставить его сломаться раз и навсегда. Это был единственный человек, который, как я думал, остановит его от срыва в первую очередь.
— Лука? — осторожно спросил я.
Он уставился на фотографию на экране. Я подошел ближе, и то, что я увидел, заставило кровь отхлынуть от моего лица. Это была фотография Арии, держащейся за руки с Данте. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что я видел. Это даже не имело смысла. Ромеро тоже бросил взгляд на фотографию и нахмурился.
Джианна, конечно, выбрала именно этот момент, чтобы войти в гостиную в одной ночной рубашке, но остановилась, увидев нас. Она перевела взгляд с меня на Луку, и улыбка сползла с ее лица.
— Где Ария? — резко спросил я.
— Не разговаривай со мной таким тоном, — пробормотала она, ее глаза снова метнулись к Луке, который все еще не двигался и смотрел на свой телефон, но я знал, что он слушает.
— Джианна, где, черт возьми, Ария? Это серьезно, — прорычал я.
Лили появилась позади нее, но Ромеро покачал головой и жестом велел ей не подходить ближе.
— Где она? — он спросил ее.
— Не знаю, — тихо ответила
