Наталья Нестерова - Ищите кота (сборник)
Татьяна заткнулась, только когда увидела одобрительное выражение на лице Журавлевой: правильно, надо в ежовых рукавицах всех держать!
Развернувшись, Таня быстро ушла в свой кабинет. За десять лет работы она кричала на врачей и сестер, за закрытой дверью ординаторской, считанное число раз. И поводы были более чем серьезные. Татьяна умела разговаривать с больными жестко, но никогда не повышала на них голос. Могла сказать: «Если вы не будете продолжать лечение, то умрете через два года». Но никогда не верещала на невротичную пациентку на глазах всего отделения. Спасибо Журавлевой! Ее присутствие уже дает о себе знать.
Минут через десять в дверь поскреблась Ира, вошла, не дожидаясь приглашения, села на стул.
— Там, — кивнула она на стенку, — все шепотом разговаривают, передрейфили.
— Что с Олей? Плачет?
— Нет, в ступоре. Я ей феназепаму дала.
— Ира, сколько раз повторять? Только врачи делают назначения!
— Да ладно! — отмахнулась Ира. — Слушай, эта Журавлева ведь судья? Та самая, что тебя с Вадимом разводила и квартиру ему присудила?
На «ты» Ирина и Таня переходили только без посторонних.
— Тебе, Ирка, в сыске работать.
— Мне и тут неплохо. К главному ходила от операции отказываться?
— Все-то ты знаешь. Лена донесла?
Ира пропустила вопрос мимо ушей и принялась горячо убеждать:
— Правильно, Таня, не соглашайся! Если что наперекосяк, тьфу, тьфу, тьфу, — Ира суеверно постучала по столу, — эта Журавлиха затаскает по судам, мало не покажется.
«Мыслим одинаково», — отметила Таня.
— Возьми больничный, — советовала Ира. — По уходу за ребенком, например. Педиаторша в районной поликлинике вашей — мировая баба! Она поймет. Хочешь, сама с ней поговорю?
— Спасибо, не надо! Пригласи ко мне, пожалуйста, Веру Панову — ту, что с Олей в одной палате.
Ира была разочарована быстрым окончанием разговора, но подчинилась беспрекословно. Таня отбросила мысли о Журавлевой, о главвраче, о своем начальственном приступе в коридоре. Надо было решать с Верой.
«Какая славная эта Вера», — думала Таня. Волосы собраны в задорные хвостики над ушами. Пестрые веселенькие бриджи, белые носки и смешные пухлые розовые тапочки в виде поросят. Одежда и прическа Веры — вызов диагнозу. Так наряжаться в скорбной больнице может только человек, не смирившийся с судьбой. Это прекрасно для самого человека и отлично действует на других пациентов. Вот только сверху на Вере майка с фривольной надписью на английском, а под майкой левая выдающаяся молочная железа с силиконовым протезом, а правая железа отсутствует — провал. Вере не делали пластику, туманно пообещали, что в будущем она сможет поставить такой же протез, как в левой груди. Будущее было не очень вероятным и очень-очень отдаленным.
«Как же мне всех вас жалко!» — всхлипнула про себя Таня.
Когда Таня была маленькой, мама водила ее в поликлинику, там висели санпросветовские плакаты про пользу мытья рук, про грипп и кариес. Будь Танина воля, она сейчас выпустила бы плакаты, нет — по телевизору социальную рекламу запустила бы: фото худющей девушки-супермодели и рядом в столбик ее диагнозы. Однажды Таня с приятельницей-гинекологом ходила на показ мод.
— Все — кандидатки в мои пациентки, — шептала на ухо подруга, когда по подиуму маршировали глистообразные девицы. — По женской части полнейшая дисфункция. Чтобы смогли родить, надо полгода лечить и откармливать.
Веру откармливать было некогда, полугода в запасе у них не имелось.
Она вошла и присела на краешек стула, на котором три минуты назад нога на ногу сидела Ира.
Таня не успела рта открыть, Вера заговорила первой, выпалила:
— Татьяна Владимировна, вы были не правы по отношению к Оле! Она ведь не притворяется!
«Знаю, что не права, — мысленно ответила Таня. — Безобразно сорвалась. Но у меня, девочка, есть смягчающие обстоятельства в соседней палате».
— Я пригласила вас, чтобы не Олины, а ваши проблемы обсудить, — сказала Таня.
— У меня хер-ту-нью? — спросила Вера.
Неблагозвучное для русского уха английское название рецептора — одного из самых зловредных.
Вера, не без помощи Татьяны Владимировны, была подкована в онкологии, прочитала в Интернете все, что было доступно непрофессионалу.
Татьяна кивнула и продолжила:
— Мы вас выписываем, как только химиотерапевт Борис Иванович Кривич назначит вам лечение. Дело одного-двух дней. Вы можете получать это дальнейшее лечение в районном онкодиспансере по месту жительства или в поликлинике при нашей больнице, под наблюдением Бориса Ивановича. Но рекомендовала бы вам… — Татьяна замолчала, собираясь с духом. — Рекомендовала бы вам обратиться к другому специалисту, Виктору Семеновичу Бочкареву. Он работает в больнице, которая расположена за городом. Далеко ездить, да и не дешево, наверное, обойдется. Кроме того, врачи не очень любят пациентов, прооперированных в других клиниках.
Таня уговаривала Веру и одновременно разубеждала. Таня сама не знала, чего больше хочет: передать Веру в надежные руки или избежать новых проблем с Кривичем, их отношения и так далеки от радужных.
Мужественная Вера, стойкий оловянный солдатик, задрала голову — не хотела, чтобы пролились накатившие слезы.
— Я все поняла, Татьяна Владимировна. Только ответьте мне честно, пожалуйста.
«Сколько мне осталось жить?» — готовилась Таня услышать привычный вопрос. И не угадала.
— Вы мне советуете обратиться к другому врачу, потому что не хотите портить статистику своей клинике?
— Что за глупости вы несете! — возмутилась Таня. — Зачем бы я стала посылать вас в другую клинику? Чтобы их статистику попортить? Вера, думайте, что говорите! Мне в голову не пришло бы подсовывать своему приятелю и лучшему химиотерапевту столицы безнадежного больного.
«А ведь подсуну, — подумала Таня. — Вдруг выкарабкается».
— Спасибо, Татьяна Владимировна!
В глазах Веры за линзой непролившихся слез светились страх и надежда, отчаяние и мужество, испуг маленькой девочки и готовность к бою зрелой женщины.
— Только вы, пожалуйста… — начала Таня.
— Все будет тип-топ, — улыбнулась Вера. — Кривича рекомендации принять, отблагодарить горячо материально. Насколько горячо?
— Увольте меня от ответов на подобные вопросы. Бочкареву я позвоню и дам вам его координаты.
«Если он согласится», — мысленно добавила Таня. Она не хотела набивать себе цену, описывая, как непросто ей будет уломать Бочкарева.
— Татьяна Владимировна, — заглянул в кабинет Петя Сомов. — Больная Журавлева в перевязочной.
