Строгий профессор - Надежда Мельникова
Я громко смеюсь, а он по-дружески хлопает меня по плечу. И вместе мы садимся за стол, собираясь просмотреть материалы будущих лекций.
Жить в Керчи необычно и странно, я пока не привык. Почти сразу, как мы переехали, нам с прискорбием сообщили, что Наташин дедушка умер. На похороны поехал только я, потому что в том положении, в котором на тот момент находилась Наташа, отрицательные эмоции, связанные с проводами человека в последний путь, были совсем ни к чему.
Мы уехали на новое место, начали жить заново. Мой приятель посодействовал переводу меня, как преподавателя, а Наташа перевелась на схожий факультет, как студентка. Её мама первое время скучала, но позже смирилась, радуясь, что я взял Наташу в законные жёны. Сейчас она вышла на работу и, по словам Наташи, у неё уже есть кавалер, который за ней активно ухаживает. Надеюсь, она обретёт своё счастье.
А я согласен с другом и больше Наташе не преподаю, потому что учить и аттестовывать собственную жену, конечно же, неэтично с морально-педагогической точки зрения. Впрочем, это уже и неважно, потому что ей пришлось взять академический отпуск. Наташа восприняла это нормально, несмотря на то, что сама ещё во многом ребёнок, она решила, что судьба нарочно соединяет нас ещё крепче, а доучиться она ещё успеет.
Оказывается, правду пишут в книгах и энциклопедиях — прерванный половой акт не даёт стопроцентной защиты, что мы с моей молодой супругой и проверили на практике. Иногда мне кажется, что в виду возраста и сексуального помутнения рядом со своей студенткой, во мне пылал первобытный инстинкт размножения, и я, отупев, не пользовался презервативами. Хотя сейчас я безумно этому рад. Ведь у нас появился Платон.
Мы с Макаром стоим над деревянной люлькой и внимательно разглядываем лежащего в ней младенца.
— Он такой маленький и беззащитный, — с серьезным видом разглядываю сына, боясь к нему прикоснуться.
— На Наташку похож, — безапелляционно заявляет Макар, запихнув руки в карманы и наклонившись над ребенком.
Дергаю его, заставляя выпрямиться и встать подальше. Нечего дышать своими микробами на моего новорождённого сына.
— Не знаю, Макарий, как я и ожидал, много читая об этом, внешний облик только что появившегося на свет человечка не вызывает умиления. Я мечтал о трогательном щекастом младенце с перевязочками на ручках и ножках, как на обложке родительского журнала, а вместо этого мне предъявили красное, сморщенное существо с огромной головой и мутноватыми глазками. Я понимаю, что это мой сын Платоша. Но я немного растерян. В журнале «Я — мама» написано: « Не пугайтесь, пройдёт совсем немного времени и странный пришелец превратится в того самого журнального херувима». Но прошло уже полторы недели, а пришелец всё ещё тут. И повторяюсь, Макарий, сейчас невозможно понять, на кого он похож.
Младший брат закатывает глаза и вздыхает, смеясь надо мной.
— Господи, как тебе повезло, что благодаря своему странному извращенному вкусу Наташа выбрала тебя.
— Так! — Толкаю его в бок.
— Ладно-ладно, молчу, — смеётся Макарий, подняв руки вверх. — Даже не надейся, профессор. Он. Похож. На Наташку.
Вздыхаю, поправляя голубые носочки на шевелящихся ножках.
— Валентина Павловна очень недовольна тем фактом, что ей надо трястись на автобусе, чтобы посмотреть на внука.
— По-моему, младший сын понаделал ей столько внуков, что мой Платон вполне может пожить в другом городе, — умилившись, хихикаю, — ой, смотри, он причмокивает губами.
— Ты хоть раз поменял ему памперс?
— Ему полторы недели, я могу нанести ему травму, я опасаюсь, Макарий, вдруг что-нибудь поломается.
— Профессор, ты меня убиваешь, — опять смеётся Макар, закрыв рот рукой.
— Тебя убивают экология, выхлопные газы и нитраты в продуктах. А я учу тебя жизни.
— Он не поломается. Там всё отлично держится. А Наташка где?
Мне не слишком нравится, что он интересуется местоположением моей супруги. Она только моя, и нечего вообще про неё спрашивать.
— Наташа спит, — едва сдерживаюсь. — Всю ночь Платошу кормила. Он пососëт и спит, и так — каждые полчаса. Бедненькая.
— Красивая она у тебя, — скалится брат.
— Макарий, даже смотреть на неё не вздумай! — По-плебейски сжимаю кулак и сую ему под нос.
— Ххаахах, ой, я не могу! Специально это сказал, чтобы ты взбесился, мой строгий профессор. Слышал, как она жаловалась Варюхе, что ты даже врача велел поменять, когда она рожала и к ней мужика приставили.
— Ну а что это вообще такое?! Вот пусть твоей жене туда мужик заглядывает! К моей не нужно. У неё принимал роды квалифицированный заведущий отделением, правильного пола.
— Мой занудный старший брат! — Макар лезет обниматься, с силой сдавливая ребра, отпускает и бьёт по спине. — Я тебя обожаю и рад, что теперь у тебя есть настоящая семья. Наташа замечательная.
— Да, — расплываюсь в улыбке.
— И научилась шикарно готовить, между прочим, пирог — пальчики оближешь. Я там ещё салат и рыбу оценил, очень даже. И Варька от неё в восторге, прям подружки, ей-богу. Наконец-то я спокоен за старшего, который до сорока сам так и не научился с плитой обращаться, несмотря на то, что профессор.
— Она очень старается.
Как будто почувствовав, в комнату входит Наташа, и сердце тут же ускоряется. Интересно — это когда-нибудь пройдёт? Чувство абсолютного счастья рядом с ней.
— Внимание! Дорогие мои старички, я вхожу! Если вы обсуждаете проблемы с простатой, то я ничего не слышала! Это не моё дело! — идёт она с закрытыми глазами, как бы на ощупь. — Я вообще не разбираюсь, как
