Держись от него подальше - Ксюша Левина
– Ты что устраиваешь? Некого доставать? А как же Костров и Колчин? Уже все?
Не слушаю обиженную Аню, даже делаю вид, что ничего особенного не произошло и я не вторгалась в чужое личное пространство.
– Лискина, ну чего тебе? – возмущается Аня.
– Хотела зажать тебя в углу и допросить с пристрастием, – улыбаюсь я и впервые за два с лишним года без страха смотрю ей в глаза. – Привет.
– Что, «курочки» отшили?
– Нет. Вообще-то только что говорили с Олей.
– О. – Она кривится, как будто я сделала ей больно, и прячется за язвительной маской.
Аня не просто обижена, ее действительно предали, и я мигом вспоминаю, кого потеряла. Бесстрашного друга, который разделял все мои увлечения, мечты и безумные идеи. Если она не простит меня, то пусть хотя бы не ненавидит.
Открываю тетрадь и быстро пишу на пустом листе: «Простишь меня? За то, что тебе было больно».
Аня отворачивается от моей тетради и молчит. Она ни за что не сделает первый шаг, просто потому, что упертая. И я подозреваю, что она давно не таит ту обиду, что была когда-то. Она давно остыла, но не может найти причину пойти навстречу. У книгоманов все должно быть как в книге.
Искра. Безумие. Страсть.
Спасти другу жизнь, отдать почку или литр крови. Воздев руки к небу, толкнуть речь на обрыве – или после расставания навек броситься друг к другу под дождем. Я все это прекрасно вижу по ее кривляниям и раздражительности.
– Аня, пожалуйста, если ты не хочешь видеть два балла из шести в третьем раунде, не будешь ли ты столь любезна засунуть свои обиды в задницу? Встреться с Лискиной и выпей с ней вина. Пожалуйста. Спасибо, – откуда-то сверху звучит голос Жени.
Я задираю голову и ловлю взгляд его ярко-голубых глаз в обрамлении рыжих ресниц.
Аня дергается, но, видимо, не знает, что делать дальше.
– А что, так можно было? – шепчу я Жене.
– Надеюсь, ты этого заслуживаешь, – шепчет он в ответ. – По крайней мере, мне нравится твой Костров. Если он что-то в тебе нашел, значит, что-то стоящее в тебе есть.
Я пихаю Аню в бок, она закатывает глаза и уперто смотрит на доску. А щеки блестят от слез.
– Да моя ты хорошая! – всхлипываю и обхватываю ее руку своими, пока она отчаянно сопротивляется, пытаясь вырваться. Женя с тихим смехом удерживает ее на месте. – Ничего страшного, ты мне еще поддашься, – шепчу в ее плечо и слышу смех пополам со всхлипами.
Глава 31
Последняя лекция у Ливанова – сущий ад. Сейчас будет гундосо диктовать английский текст, пародируя британский акцент. Мало того что это будет скучно, так еще и невероятно сложно. Зато всего полтора часа, и свобода. Библиотека, кафе или офис Кострова – все, что он скажет. Я подготовилась, чтобы ждать его и делать домашнее задание, а потом мы поедем домой, и он может даже не пытаться отвертеться: я его не оставлю в покое. По плану еще к Старушке заскочить. Я ей обещала.
Тимур уже в кабинете. Я почувствовала, когда он вошел, как настоящий экстрасенс. Однако не стала смотреть в его сторону. Егор появляется следом. Его Компашка проходит мимо меня, проигнорировав, то же самое делают «курочки». Кто-то пинает сумку Кострова, тот спокойно встает и начинает собирать рассыпавшиеся вещи.
– Ой, Леш, ну ты и слон! – восклицает Мари в спину парню Оли, а потом начинает помогать с вещами.
Я чувствую взгляд Егора, который ждет от меня хоть какой-то реакции. У меня нет желания обращать внимание на этот цирк. Достаю тетрадь, ручку и телефон, смотрю на экран, гипнотизирую его. Тимур возвращается на место, спокойно расставляет на парте вещи, а потом загорается значок входящего сообщения. Ищу взглядом отправителя – Костров сидит в соседнем среднем ряду, как всегда за первой партой. Я в первом, тоже за первой партой, и нас разделяет едва ли метр.
«Без тебя тут скучно. Может, присоединишься?»
Сердце замирает, а потом быстро набирает темп. Даже ладони потеют.
«Жаль, что нам нельзя», – пишу я ему, кусаю губу и отправляю сообщение.
Он улыбается.
«Быть может, тебе не видно доску? Не слышно? Дует из окна?»
Это точно Костров пишет? Я перечитываю сообщение трижды и кусаю ногти, не зная, что ему ответить. Только что ему весьма грубо намекнули, что нужно сидеть тише воды ниже травы, а он собрался провоцировать агрессоров?
«Ты что, флиртуешь?»
«У меня практическое занятие, не мешай».
Ливанов заходит и садится за стол, достает из чемоданчика проектор, и лицо Кострова мигом оживает.
– Костров, двигайтесь, – устало вздыхает Ливанов.
Проектор всегда ставят на первую парту среднего ряда. Тимур вежливо улыбается, собирает вещи и, совершенно не привлекая внимания, пересаживается ко мне. Будто других мест нет.
Я отодвигаюсь чуть дальше, давая понять, что мне не особенно приятно это вторжение в личное пространство, а он устраивается удобнее и садится на самый край лавки, якобы тоже не стремится к контакту со мной.
Все максимально обоснованно. Но его колено касается моего.
Замечательно!
– Так, студенты, – громко говорит Ливанов. – Аудирования не будет. Вчера был веселый праздник, и мне нужно допить этот кофе. – Он ставит на стол пол-литровый стакан и вожделенно на него смотрит. – Так что смотрим фильм. Без субтитров, без перевода. В конце тест. Викторина, я бы даже сказал. Все всё поняли?
– Ну вот, считай, что я сводил тебя и на квиз, и на свидание в кинотеатр, – шепчет Костров.
Я вздрагиваю и кошусь на него. Оказывается, он умудрился сесть ко мне еще ближе.
– Жаль, не на последний ряд.
– Всегда было интересно, чем так хороши последние ряды. Неужели мы бы целовались, вместо того чтобы смотреть фильм?
Я сдерживаю улыбку и невидящим взглядом наблюдаю за тем, как меняются титры.
– Это что… «Бесславные ублюдки»? – хохочу я.
На меня косятся одногруппники, а потом все начинают гудеть:
– Эй, это же старье!
– Ну что же вы, Лискина, убили всю интригу, – вздыхает преподаватель, делает большой глоток кофе и морщится. – Поверить не могу, что кто-то считает этот фильм старьем. Смотрите-ка молча!
– Ты уже видела? – тихо спрашивает Тимур.
– Сто тысяч миллионов раз.
– Значит, тебя можно отвлекать. – Он вздыхает, словно
