Старше - Дженнифер Хартманн
— Ты можешь высадить меня за углом. — Мой голос прозвучал пронзительно в этой тишине. — У Уитни возникнут вопросы, если она увидит твой грузовик. Я скажу ей, что меня подвез друг.
Он напряженно кивнул.
— Хорошо.
Я хотела сказать больше.
Хотела забыть обо всем и петь, но из нашего несовпадающего дуэта не могло выйти ничего хорошего. Мы были песней, в которой звучали аритмичные удары сердца и нескончаемый бридж16.
А я хотела, чтобы мы были припевом.
Лучшей частью.
Захватывающей частью, которая остается с тобой навсегда.
Откинувшись на сиденье, я тоже вздохнула в безрадостную пустоту, когда мы свернули на пустынную дорогу и поехали через город. Еще пять минут, и я окажусь дома в постели, обреченная мечтать обо всем, что осталось недосказанным и несделанным. Я ненавидела окончательность больше, чем незавершенность. Ее еще можно превратить во что-то красивое. То, что могли держать мои руки. То, что мое сердце могло хранить и любить.
— Галлея.
Мои глаза наполнились слезами от звука моего имени, прозвучавшего как ложная надежда.
— Рид.
Он колебался.
— Ты в порядке?
— Буду. — Я равнодушно пожала плечами. — Ты не должен беспокоиться обо мне.
— Ты же знаешь, что я беспокоюсь.
Мы смотрели друг на друга, когда свет фар устремился в нашу сторону, освещая его измученное лицо. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, чтобы стереть с его лица это несчастное выражение, но мое внимание вернулось к лобовому стеклу, когда краем глаза я заметила, что фары движутся прямо на нас.
Поразительно, как быстро может измениться момент. В мгновение ока.
Поцелуй.
Танец под луной.
Крик.
— Рид! — В его имени теперь не было ничего, кроме ужаса, его голова резко дернулась вперед, а грузовик понесло вправо.
— Черт! — Одной рукой он дернул руль, а другой прикрыл мою грудь, и мы начали вращаться.
Я снова закричала, когда он ударил по тормозам, и другая машина пронеслась мимо, едва уклонившись от столкновения, разминувшись с нами буквально на миллиметр. Мир за окном исказился от хаоса, когда грузовик вышел из-под контроля, взвизгнув шинами о безжалостный асфальт. Рефлексы Рида представляли собой вихрь отчаянных маневров, его рука вцепилась в руль, пытаясь сохранить контроль, но при этом второй рукой он прижимал меня к сиденью, словно я была самой большой драгоценностью. С каждым оборотом мое сердце бешено билось о грудную клетку, я вцепилась в его руку и дверную ручку. Ужас охватил меня. Я крепко зажмурила глаза. Все, что я могла делать, — это готовиться к тому, что сейчас полечу в овраг, сгорю или перевернусь в кювет.
Испущу свой последний вздох.
Но затем вращение прекратилось так же внезапно, как и началось, и на мгновение мы застыли в жуткой неподвижности. Едкий запах жженой резины висел в воздухе, смешиваясь с металлическим привкусом страха. Адреналин и шок захлестнули меня, когда я повернулась к Риду, на его лице отразилась смесь облегчения и недоверия. Мы были потрясены, но живы. Грузовик стоял на холостом ходу, не двигаясь, на всех четырех колесах. Ни пламени, ни столкновения, ни осколков стекла.
Мы смотрели друг на друга, его рука все еще лежала на моей вздымающейся груди.
— Черт возьми! — Его рука упала мне на колени. Он сжал мое бедро, словно желая убедиться, что я все еще с ним, все еще цела. — С тобой все в порядке?
Мое сердце было как граната, готовая вот-вот взорваться. Я схватила его руку и крепко сжала, пытаясь успокоиться, как будто давление моих ногтей, впивающихся в его кожу, могло ослабить давление на мои ребра.
— Я… кажется, да.
— Галлея, мне очень жаль. Этот придурок выехал на мою полосу и…
Я отстегнула ремень безопасности и бросилась к нему. Он, не колеблясь, заключил меня в свои объятия, пока я дышала его кожей и мылом, избавляясь от запаха горелой резины и близкой смерти. Прижав меня к себе, Рид зарылся лицом в мою шею, тяжело дыша, пока мы оба отходили от нахлынувшей паники.
— Ты в порядке. — Он осыпал поцелуями мое горло. — Я держу тебя. Ты в порядке.
Машина проехала мимо нас со скоростью улитки, но не удосужилась остановиться и проверить, живы ли мы. Мое сердце все еще колотилось, резонируя с его, а тихая музыка играла, делая все возможное, чтобы унять мою дрожь.
Когда я отодвинулась, его глаза светились беспокойством и мукой. Я прижала дрожащую руку к его щеке в знак благодарности за то, что он оберегает и защищает меня.
— Ты в порядке?
Он медленно кивнул, с трудом сглотнув.
— Если ты в порядке, то я тоже.
Мы не могли вечно стоять поперек улицы, поэтому я перебралась обратно и снова пристегнула ремень, таким образом показав, что можно ехать. Прошло еще одно напряженное мгновение, прежде чем он взял себя в руки, развернул машину и продолжил наш путь домой. Наш грузовик больше не перегораживал проезжую часть, но все внутри меня дрожало. Образы осколков стекла и залитой кровью кожи прокручивались в голове, пока машина медленно ползла по гравийной дороге. Паника все еще наполняла мою грудь и пульсировала в венах, а конечности тряслись от медленно угасающего шока.
Мы могли погибнуть.
Я могла потерять его — действительно потерять.
Это было единственное, о чем я думала, когда мы подъехали к комплексу Рида десять минут спустя. После того как он выключил музыку, в машине воцарилась предательская тишина. Внутри его квартиры тоже было тихо, и я не знала, почему он снова привез меня сюда, а не в дом Уитни, но в любом случае была благодарна ему за это. Я не хотела оставаться одна. Я не могла смириться с мыслью, что мне придется расстаться с ним через несколько мгновений после того, как я едва не потеряла его в кровавой бойне разбитого стекла и искореженного металла.
Дрожа, я на автопилоте последовала за ним в квартиру, выскользнув из туфель на высоких каблуках и бросив сумочку и фотоаппарат на пол в прихожей. Мои ноги дрожали и подгибались. Мое дыхание участилось. Рид провел рукой по волосам, затем стянул куртку и бросил ее рядом с моими вещами. Он потер лоб, словно умоляя свой разум найти подходящие слова. Я тоже не знала, что сказать. После пережитого ужаса единственными словами, которые казались хоть немного уместными, было торжественное признание хрупкой грани между жизнью и смертью, которую мы только что чудом не
