Парадокс Севера (СИ) - Побединская Виктория

До ее возвращения я успела продумать целую сюжетную линию про Карточную Долину и про нас с Виктором. Хотя лучшим вариантом было не говорить ничего. Или потерпеть полгода, потому что я и сама не знала, что между нами происходит, а давать бабушке еще один повод для переживаний явно не стоило. Вот только все мои попытки скрыть произошедшее разбились о ее внезапный вопрос.

— А это чье?

Я обернулась, едва не разбив тарелку о край раковины.

Пуловер Севера, который он снял и о котором успешно позабыл, висел на спинке стула словно транспарант.

— Моего... друга, — растерялась я. — Он привез меня тридцать первого.

— Ммм, — многозначительно ответила бабуля. Еще раз прошлась по комнате, словно надеясь найти припрятанного в шкафу парня, и не обнаружив ничего подозрительного, села за стол. — Твой друг Павел?

— Нет, бабуль. Это не он.

О Пашке я писала бабушке много. Ведь с самого начала учебы в академии мы подружились. Так что не удивительно, что он был первым, о ком она подумала.

— Я овсянку сварила. На воде. Как положено, — попыталась сменить я тему. — Давай завтракать.

Бабуля тяжело вздохнула.

— Может лучше бутербродик? — спросила будто бы случайно. — С колбаской. С солененьким огурчиком.

— Овсянка. И это не обсуждается, — поставив перед ней чашку с кашей, ответила я. — Всё, как ваш доктор прописал.

— Ох, и злюка ты, Дианка. Кого я вырастила? — театрально покачала головой бабушка, принявшись размазывать ложкой кашу по тарелке. — Варенья что-ли дай.

Улыбнувшись, я пододвинула пальцем вазочку. Наложила каши теперь уже себе, и села напротив. Мы принялись есть.

— Теть Катя шепнула по секрету, что ещё ни разу не видела в нашей деревне такой машины, — решила зайти издалека бабуля. — Говорит жутко дорогая и какая-то неизвестная, иностранная.

Я откусила кусок тоста, щедро намазанного вареньем, чтобы закрыть рот и пробурчала про себя: «Теть Катя, теть Катя, чтоб тебя… Ничего здесь от вас не скроешь». А вслух произнесла:

— Налью-ка я чаю. — И встав из-за стола, принялась смешивать в кружке мяту с лимоном и сахаром, улыбаясь от знакомого запаха.

— Вы учитесь вместе? — Несмотря на то, что волосы моей бабули были полностью седы, в глазах по-прежнему горел огонек любопытства и бодрости.

— Да, в смысле, нет.

— Так да или нет? — переспросила она.

— Не совсем вместе, — ответила я. — Он старше.

— На сколько?

— Ну… — Я поболтала ложкой в чайном бокале. — На пять лет.

— Господи Боже! Еще этого не хватало!

— Ну ба. — Я уселась обратно и практически улеглась на стол, чтобы коснуться ее руки. — Не переживай за меня. Вот правда.

Бабушка нахмурилась.

— Дианка, пять лет — это много, — покачав головой, мягко произнесла она. — Когда тебе тридцать, разница не так уж заметна. Но когда тебе восемнадцать… Что ты с ним делать собираешься?

— А что мне с ним делать? — совершенно наивно спросила я, уткнувшись подбородком в стол.

— Ну я же говорю, это нездоровые отношения, — возмутилась она. — Зачем такому взрослому парню, да еще и богатому, совсем еще девчонка? Им от таких наивных дурочек только одно и нужно. А я не хочу, чтоб ты потом рыдала.

— А я и не буду.

— Да ты что?

— Потому что он не такой, бабуль.

Несмотря на возраст, моя бабушка мастерски умела закатывать глаза. Да я и сама прекрасно понимала, как глупо это прозвучало. Я не оригинальна. Все, попавшие «в нездоровые отношения» именно так и говорят.

 — А какой? — спросила она, и я задумалась.

Ведь те самые несчастные девушки, пытающиеся доказать всем вокруг, что их любимый изменится, слепо в свои силы верят, тем самым обманывая себя. Но разве это мой случай? Ведь я приняла его таким, каков он на самом деле есть.

С его холодностью и закрытостью. Прямолинейностью и упрямством. Перманентным желанием манипулировать и страстью все решать за других. Руками, которые в состоянии уничтожить все вокруг ради своей цели, но в объятьях которых находилось то единственное место, где мне было спокойно. И самое главное, нравилось. Поэтому я выбрала самый честный ответ, который существовал:

— Он такой, который подходит мне.

Бабуля вздохнула. Пару минут мы сидели молча. А потом она спросила тихо:

— Что, влюбилась уже?

— Не знаю, ба, — улыбнулась я, пряча взгляд в собственных ладонях. — Это так сложно. Так страшно. Но так волнительно.

Она хмыкнула и сев рядом, обняла меня своей сильной рукой за плечи.

— Знаю. Поэтому и не хочу, чтобы ты обжигалась. Я ж волнуюсь. Вон, например Костик из тридцать первого дома, ну чем тебе не жених?

— Бааа, — протянула я. — Ну опять ты за свое. Костик, Костик. Мне он даже не нравится. Рыжий и курносый он.

— Зато хороший, работящий. Тебе парень зачем? Любоваться им что-ли?

Я демонстративно закатила глаза.

— Или Пашка твой. Спортсмен, опять-таки, в хозяйстве пригодится.

— Поздно, бабуль.

— Эх, Дианка, — махнула она рукой. — Ничему тебя жизнь не учит. Помнишь народную мудрость «Лучше синица в руках, чем журавль в небе»? Люди ж не зря говорят. А «этот твой» тот еще журавль.

Я улыбнулась.

Может, в таком случае, я тоже журавль?

Потому что только рядом с ним все казалось правильным. Чувство, которое я себе пока не могла объяснить, просто знала, что я — для него. А он — для меня.

Разве остальное важно?

— Гляди-ка, вон и снег пошел. Даст Бог пару дней не растает. Детям хоть снеговика слепить.

Я обернулась.

Мелкий, похожий на крупу снег, медленно кружил за окном. Робкий, едва покрывающий землю. Будто говорящий о том, что все теперь будет по-другому.

Глава 52 - О котах и девушках

СЕВЕР

— Блэкджек, — позвал я, открывая ключом дверь квартиры. — Блэкджек. — Но кот не откликался.

Видимо, уборщица была с утра, она и покормила, а теперь он, как обычно, валялся на моей кровати, покрывая там все слоем белой шерсти.

— Вот же глупый мешок с мехом.

Я прошел на кухню, оставил пакет с кошачьей едой на стойке, опустил взгляд и улыбнулся. На полу, в углу возле раковины, лежала забытая резинка для волос. Розовая. Как будто мазок краски среди серых стен, случайно оставленный чьей-то умелой рукой.

Невероятно, но каким-то удивительным образом эта девушка оживляла все, к чему прикасалась. И мне впервые за столько лет захотелось назвать эту стеклянную коробку домом. И чтобы она снова задержалась здесь. Хотя бы на вечер, а лучше навсегда.

Я потер лоб, коснувшись вчерашней царапины. Губы сами собой растянулись в ухмылке. Придумала же с этим колодцем.

Странная девушка. И все, связанное с ней, странно.

Странная реакция на ее прикосновения.

Странные мысли, которые не покидали голову.

Ни с кем еще такого не было.

Мне нравилось, как она морщит нос, когда смеется, как искрится совершенно живое пламя в ее глазах. Как она, убегая по всему дому, прячется от кота, посягающего на ее голые ноги.

Кот. Боже, совершенно безумная мысль пришла в голову.

Я прикрыл глаза, покачал головой, сам себе не веря, а потом позвал осторожно:

— Снежок…

Со стороны гостиной раздался топот мягких лап. А потом и сам их обладатель прошмыгнул на кухню.

— Вот так, значит? — посмотрел я на его наглую морду, прищурившись. Кот уставился на меня в ответ. — Кто тебя, идиота, из-под колес вытащил? А кто на руках на второй этаж таскал, пока лапы перебинтованы были?

Он лениво потянулся, будто пожал плечами, и посмотрел на меня так, как умеют смотреть только коты.

— А ты? Променял нашу дружбу на девчонку, — пристыдил я его, хотя и моя самоуверенность о нее точно также вдребезги рассыпалась. Но коту об этом было знать не обязательно. — Понравилась, значит?

Он не ответил, видимо решив, что перейти к умыванию сейчас важнее.

Присев на корточки, я потрепал его по голове и добавил:

— Понимаю. Она… — но договорить не смог, потому что от одного только воспоминания о ее губах по телу пробежала волна жара.