Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
Я дотронулась до его руки и убрала ее с лица. Положила на кровать наши сцепленные руки и переплела пальцы. Женя неотрывно смотрел на них. Затем он первым нарушил тишину и сказал с болью:
– Я не знаю, как себя теперь с ней вести, чтобы не выдать то, что я знаю. Я всю неделю изображаю, будто ничего не случилось, пытаюсь общаться как обычно, но это плохо выходит… Вот бы побыстрее раскрыть уже эту дурацкую тайну… я устал. – Женя помолчал, а потом добавил с надеждой:
– Вдруг окажется, что она все же ни при чем…
– Жень, – тихо сказала я, – мы еще мало знаем, но мне уже кажется, что Дина как минимум в курсе того, что происходит. Да, пока у нас нет доказательств ее вины. Но, мне кажется, ты должен морально быть готовым к любому исходу.
– Я думал, она нормальная, – с трудом выдавил он. – Она казалась такой… легкой, такой на поверхности, как будто ей нечего скрывать.
– Люди часто не такие, какими кажутся.
Снова мы немного помолчали, и это было тяжелое молчание.
– Орлик, скажи… – Женя ронял каждое слово, как кирпич. – В какой момент все между нами – мной и тобой – пошло не так?
Вопрос застал меня врасплох. Чтобы закрыться от Жени, я на автомате высвободила руку и положила ее к себе на колени.
– В каком смысле? – спросила я, только чтобы выиграть время, и в панике задумалась над ответом.
– Только не говори, что ничего ко мне не чувствуешь, – поморщился Женя.
Я промолчала.
– Все время, сколько я тебя знаю, я тебя любил. – В голосе Жени звучала грусть. Он говорил тихо и медленно, и меня будто накрывала теплая волна. – И я знаю, что тоже тебе не безразличен. Иначе бы ты столько не терпела меня. Я знаю, у меня жуткий характер. Со мной тяжело. Но ты всегда была рядом. Я постоянно о нас думаю и никак не могу понять, с какого момента все… сломалось? Ведь мы должны были быть вместе. Все к этому шло. А теперь максимум, на что я могу рассчитывать, – быть твоим союзником. Ты избегаешь любых намеков на большее, постоянно бежишь, не принимаешь даже дружбу… И самое печальное, что я понимаю тебя. На твоем месте я бы тоже бежал… От себя. Я ни о чем не прошу. Мне просто важно знать. Мы будто с тобой шли разными дорогами к одному перекрестку, но не заметили друг друга и, пройдя его, снова разошлись… Но когда был этот перекресток? Я так и не понял. И это тоже меня мучает.
Голос Жени был наполнен болью. Слова резали сердце тупым ножом.
– Когда мой отец пришел работать в школу? Или когда его убили? Или когда я взял класс в заложники? Я не понимаю, Саша, но мне важно знать.
Я не могла сказать, когда именно это случилось. Сам вопрос был неправильным.
– Я отвечу, – с усилием произнесла я. – Но правда тебе не понравится.
Женя внимательно посмотрел на меня. Его черные блестящие глаза были по-прежнему полны тоски. Никогда еще его лицо не казалось мне таким красивым. В горле образовался ком, и пришлось опустить взгляд.
– Ты так и не дошел до этого перекрестка, Жень. Ты повернул назад и стал жить прошлым.
Женя подавленно молчал.
– Ты сильно отстал от своей реальности. Тебе нужно догонять ее.
– Ну а что, если я просто не мог пойти вперед? – задумчиво спросил Женя. – Вдруг дорога передо мной исчезла и вместо нее разверзлась пропасть до самой преисподней? И продолжает разверзаться? Что мне было делать в этом случае, Саша? Ответь!
Я подняла глаза:
– Можно было попросить людей по ту сторону бросить тебе веревочный мостик.
Женя вздохнул:
– Ты говоришь совсем как мама… Она часто повторяла: «Не отгораживайся от людей стенами – ты не сможешь жить вне социума. И не бойся просить помощи». – Немного помолчав, Женя спросил: – Скажи мне, Орлик, есть ли надежда?..
– Тш-ш. – Я прижала палец к его губам. Подушечка пальца вмиг стала теплой от дыхания. – Не забывай: мы союзники.
Я с некоторым усилием убрала руку, отвернулась и вновь уставилась на брелок на полу. Я смотрела на него, будто загипнотизированная. Потом нахмурилась.
– Женя… – прошептала я.
Я будто разбудила его. Он вскочил и отрывисто заговорил:
– Да, я знаю, ты права. Извини за этот дурацкий разговор, зря я его начал… Нам лучше уйти и забыть про этот дом. Это было ошибкой. Пойдем, только время тратим…
Я подошла к тому месту, где лежал брелок, опустилась на корточки, включила на телефоне фонарик и посветила на пол.
– Что ты делаешь? – удивленно спросил Женя.
– Подойди. Присядь, только осторожно, вот сюда.
Он подчинился.
– Смотри. Видишь?
Весь пол был в пыли, но на одной из половиц, там, где лежал брелок, виднелись четкие чистые следы – пять размазанных полос, словно от пальцев. Как будто… эту половицу кто-то поднимал. Мы с Женей переглянулись и, одновременно вцепившись в края половицы, стали вытаскивать ее. Не сразу, но она поддалась. Мы отбросили ее в сторону и заглянули в нишу. Там лежала какая-то книга.
– Что это? – Женя вытащил ее и стал пролистывать страницы. – Школьная тетрадь? Не пойму.
– Дай посмотрю. – Я забрала находку и тоже пролистала несколько страниц, бегло читая вырванные из контекста слова. А затем сказала с триумфом: – Нет, это не тетрадь. Куда лучше. Это личный дневник.
Мы с Женей опять переглянулись и наверняка подумали об одном и том же. У нас в руках был ключ к разгадке!
Урок 21
Животный мир в школьной экосистеме
САША
Мы склонились над первой страницей.
2.09.1994
Дорогой дневник!
Вот я и в восьмом классе! Сегодня был первый день в новой школе. Я жутко волновалась, боялась, что меня не примут, но класс оказался забавным, все дружные. Я пока ни с кем не подружилась, вот только Рыбка поделился со мной циркулем и спросил, откуда я. Он очень милый, Рыбка. У него добрая улыбка.
Еще мне понравилась Птица. У нее волосы цвета молока и красивая красная юбка. От Птицы все мальчишки в восторге, кружат над ней. Вот бы оказаться
