Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes
Верю. Верю и доверяю. Всегда.
Барс напряжен, но сдерживает себя. Впервые, наверное, подавляет агрессию, а не выплескивает. И переходит к остальным моим доводам:
— Я вроде тоже не в твоем вкусе был, — напоминает, щурясь. — Недостаточно брутален, недостаточно мясист…
— О боже… — вырывается из меня приглушенно, когда в памяти всплывает тот давнишний диалог.
— Но что-то есть ведь, м-м? Что-то нас подталкивает друг к другу. Будешь отрицать?
— Барс, а потом? Что — потом?
— Я не знаю. Я хочу здесь и сейчас быть с тобой. Тебя хочу. Всю. Такую бедово-медовую.
Признания подкрепляет прикосновениями — трется своим носом об мой, целует уголок рта.
Как его такого оттолкнуть?!
Крушит моё сопротивление под чистую!
Нет. Не буду отрицать. Адово тянет к нему. Я тоже хочу. Его. С ним. Нас!
Но…
— Я девочка, выросшая без отца…
Сглатываю, обнажая страхи:
— …я буду нуждаться во внимании.
— Я тоже.
— Я буду много обниматься.
— Я, — обжигает касаниями ладони по спине. — Тоже.
— Я буду ревновать тебя.
— Я тебя — тоже, — хмыкает у самого уха, губами прочесывает мой висок, и меня ведет от этой интимной ласки.
Есть еще кое-что. Давно есть. На что я бы хотела услышать «я тоже». И сейчас горло сдавливает от невозможности произнести это «что-то» вслух.
Прикрываю веки, когда чувствую дорожку поцелуев от подбородка вниз по шее. Хрустальной дрожью по коже.
— И кольцо носить будешь? — сбивается дыхание при последней попытке отговорить нас от крошечного шага к точке невозврата.
Он проходится по моей ключице, не спешит отвечать.
Злюсь.
Резко распахиваю глаза.
Пальцами ныряю в его шевелюру, тяну за корни, заставляя Барса поднять голову.
«Не играй со мной», — транслирую в тишине.
И яростнее оттягиваю густые волосы. Бесконтрольно. Флешбэками — Оля, Настя, другие.
Как сильно ревную. Даже сейчас.
Терпит. Не морщится, не прекращает эту пытку. Не шевелится совсем. Только глазами своими жгучими палит. Душу мне бередит. Красивый… невозможно красивый.
— Если ты тоже, — бросает с вызовом.
Ненасытно повышаем ставки.
Мне нравится.
Вместо слов я просто подаюсь вперед и сама целую.
Сколько раз проделывала. Но впервые в груди так полыхает, что аж звезды искрят под веками.
Статическим зарядом пронимает. Вздрагиваю крупно.
Барс перемещает руки на мои бедра, подтягивает к себе ближе и забирается под платье. Неспешно отлепляет прилипшую ткань, направляясь всё выше и выше. А я трепещу в ожидании большего. И когда его пальцы опаляют внутренние стороны бедер, несравнимо чувствительных к тактильности, я непроизвольно прекращаю поцелуй и откидываю голову назад, давясь рваным выдохом. Корпусом же — наоборот, выгибаюсь ему навстречу. А затем обнимаю за шею, ища опоры.
Боже, да я не знаю, куда себя деть. Трясет невообразимо.
— Пойдем, — бьет по моим губам его низкий шепот. — Ты замерзла, сначала отогреем тебя в душе…
Таривердиев подхватывает меня за ягодицы. И несет в ванную. Я лишь крепче прижимаюсь к нему, не могу и звука выдавить, сказать, что не замерзла, это другое… Но он прав, душ нам обоим необходим. Надо хотя бы чуточку успокоиться, потому что мы искрим. Слишком.
Это мой первый раз. Настоящий. Осознанный. Хочу, чтобы остался в памяти особенным, стер горечь той ошибки, на которую я пошла из чрезмерной гордости и упрямства.
Барс опускает меня на ноги, сам тянется к смесителю и регулирует воду. Чувствую морозец по коже, когда остаюсь без его тепла. Смотрю на него во все глаза, до сих пор не получается свыкнуться с реальностью, где мы решились стать друг для друга… близкими. Сердце больно сжимается при этой мысли, я ведь и вообразить такого не могла, даже понимая, что он мне давно небезразличен.
Еще сегодня утром меня пугало будущее без Таривердиева, я была обижена и зла на него, с ума сходила, представляя, что приду в пустой дом. Думала, что ничего не значу для этого парня.
А вечером он заявляет, что я — принадлежу ему, и сейчас я стою и жду его прикосновений, жду, когда сделает своей…
Боги… как успеть перестроиться?..
Но одно точно… я, кажется, ничего и никогда не жаждала сильнее этого. И меня лихорадит от данной истины.
Я хочу Барса. Как мужчину. Как партнера. Как друга жизни.
Таривердиев оборачивается. Мы замираем в полуметре друг от друга в крошечной ванной, стремительно обрастающей клубами пара. После пятисекундной заминки он сокращает и это ничтожное расстояние, склоняясь ближе ко мне. Цепляет подол платья и плавно тянет его вверх. Я предстаю перед ним в комплекте легкого полупрозрачного летнего белья. Сомневаюсь, что оно, будучи насквозь мокрым, скрывает что-либо.
Не остаюсь в долгу. Тоже ныряю под мужское поло, веду ладонями по торсу, неспешно глажу сокращающиеся под пальцами мышцы. Волнение, удовольствие, смущение — всё смешивается. Барс помогает мне раздеть себя и теперь стоит обнаженным по пояс. Любуюсь. Впервые открыто. Скольжу по рельефам, наслаждаюсь шикарным видом. Раздражало, когда щеголял так по квартире, потому что взгляд всегда убегал в сторону прекрасно сложенного тела. Тогда оно было для меня запретным.
Поднимаю глаза на Таривердиева. У него такое сложное выражение лица, но это не просто похоть. Я вижу. Да и похоть можно удовлетворить с другими. А он здесь. Со мной.
Делаю еще одну ставку. Наивысшую:
— Голая вседозволенность, Барс? Как ты и хотел?
Немного наклоняет голову вбок, слегка щурит нижние веки.
— Никаких запретов между нами, Шипучка. Никаких закрытых тем.
— В сексе?
— Во всем.
Я кусаю губы, чтобы не смеяться в голос от счастья. Ведь это значит — тотальное доверие. Мальчик с обугленной душой и девочка с подбитым нутром ставят всё, что у них есть.
Он готов брать на себя ответственность, от которой я его отговаривала. Я готова отражать эту ответственность, я хочу оберегать, заботиться. Не знаю, что нас ждет дальше, но с ним, пожалуй, я согласна не заглядывать в будущее.
И первый шаг — беспрекословно подаюсь вперед, когда Барс тянет руки мне за спину, высвобождая крючки лифчика. Я веду плечами и позволяю тонкой вещице упасть к нашим ногам. Млею от полыхнувшего мужского взгляда. Нравится, как он смотрит, будто уже ласкает.
Почему-то только сейчас чувствую себя взрослой. Окончательно.
Наивно полагаю, что у меня еще есть власть над ситуацией, но Таривердиев в секунду доказывает обратное — нетерпеливо хватает за талию и перемещает в ванну. Только и успеваю сбросить сандалии. А от трусов спешно избавляюсь, пока Барс возится со своими джинсами. Кидаю в общую кучу нашей одежды на кафельном полу.
Захожу под горячие струи, отвернувшись. Смываю остатки косметики с лица с помощью геля для душа. Сладкое напряжение сковывает тело моментально, стоит только ощутить, что Таривердиев стоит прямо за спиной.
Ловлю непроизвольные флешбэки. Немного страшно.
Он разворачивает меня к себе. Пальцами пленяет подбородок, вынуждая приподнять голову. И целует. Требовательно, крепко, по-хозяйски. Прижимается, даже вдавливается. Заставляет почувствовать свою эрекцию. Низ живота будто током обдает, я взволнованно отстраняюсь. Неосознанно опускаю взгляд. Дышу тяжело и рвано.
— Всё еще большеват мне? — подтрунивает этот гад, тоже вспоминая прошлый раз.
Совершенно внезапно стыдливо прячу лицо у него на груди. Слышу приглушенный смешок, и сама улыбаюсь.
Дальше времени зря не теряем. Намыливаемся, попутно находя друг друга губами. Быстро ополаскиваемся и закутываемся в полотенца. Мне приходится отобрать у Барса и его полотенце, чтобы замотать им волосы. Таривердиев не возражает. Снова единой конфигурацией, но уже босиком направляемся в спальню. Целуемся и целуемся. Невероятно вкусно. Несмотря на то, что губы уже ноют.
Всё внутри сжимается и вспыхивает. Интимные вибрации пробирают насквозь.
В комнате Барс стаскивает мое полотенце и, что-то недовольно бурча, швыряет его прямо на клетку кролика, закрывая её полностью. Я пытаюсь пропыхтеть возмущение, но очередной поцелуй настолько глубокий и жадный, что гневные мысли мигом выветриваются.
