Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия

Отец отступает назад, и я впервые вижу, как маска уверенности в себе пошатнулась.

— Всю свою жизнь я стремился только к одному, и сейчас я собираюсь достичь вершины своего успеха. — Его ноздри раздуваются, когда он выдыхает. — Все, к чему я стремился, все, чего я желаю, находится по ту сторону этой двери. — Он указывает в сторону Финна. Медленно опускает пальцы и отворачивается. — Но оно того не стоит.

Мое дыхание сбивается в легких.

Мы с братьями стоим вместе, наши тела напряжены, как будто мы ждем драки, но не знаем, с какой стороны она начнется.

— Вы меня слышите? — Отец повышает голос. — Я лучше не стану губернатором, чем позволю этим уликам выйти наружу!

Беспокойство пробирается под кожу. Оно толкает и толкает, разжигая подозрения, которые я давно похоронил в своем сознании.

Отец стоит к нам спиной, дрожащие пальцы тянутся к виски.

Я смотрю на него, чувствуя, что переступаю порог нового мира.

Мой отец — человек, которого я почитал в детстве. Обижался, когда был подростком. И возненавидел, когда стал взрослым.

Он был многим для меня и моих братьев. Ужасом. Кошмаром. Богом.

Но он никогда не боялся.

— Уничтожьте улики, если хотите жить, — добавляет отец. — Если нет, то…когда я увижу вас в следующий раз, это будет в аду.

Осушает свой стакан, решительно ставит виски на место и выходит из комнаты.

В наступившей тишине я смотрю на Финна, а затем на Датча.

Мы только что стали свидетелями того, как произошло невозможное. Джарод Кросс отказался от того, что он любит больше всего на свете, — от власти.

А вещь, которая поставила его на колени, в этот самый момент находится в руках моей драгоценной жены.

ГЛАВА 46

Грейс

Зейн звонит, когда я по колено погружаюсь в изучение японских преступных организаций. Я настолько погружена в работу, что первые пару раз не слышу, как вибрирует телефон. Только когда замечаю непрекращающееся жужжание, понимаю, что пропустила несколько звонков.

— Грейс Джеймисон Кросс…

Я прерываю ругань Зейна.

— Я не слышала свой телефон.

— Я…

— Все в порядке.

— И…

— Нет, я не открывала дверь.

— Скажи, что с тобой все в порядке. — В голосе Зейна звучит отчаяние. — Я хочу услышать, как ты это скажешь.

— Я в порядке.

— Стулья все еще под твоей дверью?

Я поднимаю глаза.

— Да.

— А что с твоим охранником?

Встаю и выглядываю в глазок.

— Все еще там.

— Хорошо, — говорит Зейн.

— И еще, — я кручу ручку так, как я видела, как Зейн делает это со своими барабанными палочками, — кто сказал, что я беру твою фамилию?

— Если тебе не нравится Грейс Джеймисон Кросс, то Грейс Кросс звучит неплохо.

На заднем плане раздаются стоны.

Я слышу, как Датч ворчит: — Это звучит ужасно.

Следом раздается голос Каденс.

— Это потому, что Грейс — односложное имя и Кросс — односложная фамилия, так что вместе это как бы…

— Мерзость, — говорит Финн.

— Да пошли вы все, — кричит Зейн. — Это разговор между мной и моей женой.

— Фу.

— Да ладно!

— Ну вот, опять.

Их вспышки отвращения заставляют меня улыбаться.

— У нее есть имя, знаешь ли, — напоминает Датч своему брату.

— Я знаю ее имя. Это «Моя жена».

Раздается звук потасовки, а затем на линии звучит голос Каденс:

— Грейс, мы возвращаем Зейна в отель. Будем там примерно через тридцать минут.

— Поняла.

Она понижает голос.

— Мальчики шутят ради меня, но я думаю, что разговор с отцом сильно их задел. Датч всегда становится очень угрюмым после разговора с отцом. Тебе стоит присмотреть за Зейном.

— Эй, верни мне мой телефон! — протестует Зейн.

Снова раздается ворчание и звуки дружеской драки.

— Пока, Грейс! — щебечет Каденс.

— Детка, я скоро буду дома! — кричит Зейн, как будто издалека.

А потом звонок обрывается.

Я хихикаю и тянусь за своим бокалом, который теперь наполнен ужасной банкой кофе из мини-холодильника. В блокноте у меня куча заметок о японских якудза и их филиалах.

В окно задувает порыв холодного ветра, и я оглядываюсь через плечо, замечая, как шевелятся занавески. Хм. С каких это пор я их открываю?

Пожав плечами, возвращаю свое внимание к ноутбуку.

Тихий звук «пффф» выводит меня из задумчивости.

Я поднимаю голову и оглядываюсь по сторонам.

За окном темная ночь. С этой точки обзора я могу видеть верхушки нескольких других высоких зданий. Вдалеке что-то сверкает, но через мгновение исчезает. Я уверена, что это просто рекламный щит или что-то в этом роде.

Откинув стул, погружаюсь в мир, которого раньше не знала. Он наполнен гангстерами, боссами мафии и смертью.

И где-то там, в криминальном подполье, находится тот, кто заказал убийство моей лучшей подруги.

ГЛАВА 47

Зейн

Лифт движется недостаточно быстро.

Я знаю, что должен был бежать вверх по лестнице, а не стоять в этой металлической коробке, которая скрипит вверх со скоростью улитки.

Наконец двери открываются.

Как только выхожу, брат хватает меня за руку и рывком возвращает назад.

— Нам нужно поговорить.

— После того как я увижу Грейс.

— Это не займет много времени, — говорит Датч. Он бросает взгляд на Финна, который молчит с тех пор, как мы вернулись из дома.

— Я проверю, как там Грейс, — предлагает Кейди. — Я хочу знать, как она продвинулась с видео.

— Мы проводим тебя туда.

Мы следуем за Кейди к номеру. Охранник снаружи приветствует нас кивком и заверяет, что с тех пор, как он там работает, в номер никто не входил и не выходил.

— Мы сейчас вернемся, — сообщает Датч Кейди.

— Да, да. Иди, проведи свою тайную встречу с братом. Ты все равно потом мне все расскажешь. Не понимаю, зачем тебе эта секретность.

Губы Датча подергиваются от ее яростного тона.

Наблюдая, как смягчается его лицо рядом с ней, я чертовски рад, что он вытащил голову из своей задницы и признался, что влюблен.

После того как Каденс проскальзывает в комнату Грейс, я слышу, как они обе визжат тем самым женским голосом, который бывает у девушек, когда они рады кого-то видеть.

Нас не было всего несколько часов. Почему они ведут себя так, словно прошли годы с тех пор, как они встречались?

Комната Датча находится через несколько дверей. Мы направляемся туда, он закрывает за нами дверь.

В отсутствие Каденс Датч позволяет себе нахмуриться во всю ширь.

— Финн, что, черт возьми, происходило между тобой и папой сегодня вечером?

Глаза Финна вспыхивают, но рот закрыт, как в тюрьме Форт-Нокс.

— Финн, хватит вести себя как молчаливый одиночка! Ты должен начать нам что-то рассказывать, — ворчу я.

— Что бы это ни было, мы сможем разобраться в этом вместе.

Финн по-прежнему не нарушает молчания.

Датч придвигается ближе.

— Я бы не стал настаивать, если бы это было неважно, но это касается безопасности девочек. Мне нужно знать, что отец сказал тебе. Пожалуйста.

Мы с Финном оба вздрагиваем.

Я не знал, что слово «пожалуйста» есть в словарном запасе Датча.

Наконец Финн раскалывается.

— Папа не сказал мне ничего такого, о чем бы я не догадывался, — говорит он, опустив глаза в пол.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что меня усыновили.

— Что? — ахаю я. — Ты усыновлен?

Финн слегка улыбается.

Датч закатывает глаза.

Мой брат продолжает:

— Есть вещи, о которых я тебе не рассказывал. О себе. О… Джинкс.

Мои брови взлетают до самого лба.

— Джинкс? Какое отношение все это имеет к ней?

Датч смотрит скептически.

— Мы можем поговорить о Джинкс позже. А пока давайте сосредоточимся на папе.

Финн устраивает внутреннюю дискуссию, от которой у него сжимается челюсть и он выглядит так, будто воюет сам с собой.

— Выкладывай, Финн! — требую я. — Что было такого плохого, что отец практически отрекся от тебя…