Жена поневоле - Нинель Лав
— Ты опять рвешься на свободу? Ты же вчера замуж хотела…
— Вчера хотела, а сегодня уже нет — хочу развестись и уехать куда-нибудь… на море, на солнце, на золотой песочек…
— Легкомысленная ты особа, Кира Чичерина, но я бы на твоем месте не был бы так оптимистично настроен: вдруг твой разлюбезный муженек, посидев в камере и все как следует обдумав, решит с тобой не разводиться.
— Как это? — опешила Кира. — Шубин, это ты нарочно меня пугаешь? Такого не может быть! Мы с Вячеславом обо всем договорились — он выходит, и мы разводимся.
— Я бы на его месте развод тебе не дал.
— Это еще почему?
— Ну, где еще найдешь такую бескорыстную дурочку, которая вытаскивает богатого мужа из тюрьмы, чтобы с ним развестись и не оттяпать у него кусок пожирнее? Другие на твоем месте засадили бы муженька на долгие годы, без права на развод.
— Ну, во-первых, я не другие, — возмутилась Кира, — а во-вторых, ты сначала женись на мне, а потом уже рассуждай. Может, я за тебя замуж еще и не пойду!
— Это почему? — удивился Павел.
— Потому! Минута кончилась! Все, пока, пока…
— Не, не, не, Кир, подожди! Так не честно! Скажи, как девочки отреагировали, что я…ну, что я отец Виктории? Может надо позвонить, поговорить?
— Мне кажется, что они пока это не осознали в полной мере — надо дать им время подумать, во всем разобраться, до завтра хотя бы.
— Может, подарки какие-нибудь…
— Даже не думай! Чтобы тебя за подарки любили? Это ты брось, Шубин! Девчонок задабривать подарками я тебе не дам! Ни тебе, ни Дмитрию Викторовичу… Ой, надо ему позвонить… Все Паш, пока, до вечера!
Кира отключилась и позвонила Дмитрию Викторовичу.
— Я выполнила свое обещание, — без предисловий сообщила она, как будто возобновила прерванный разговор, — рассказала дочерям правду, и Вика теперь знает, что вы ее родной дедушка.
— Спасибо… — только и смог сказать Дмитрий Викторович — горло у него перехватило, на глазах выступили слезы — все, что он так страстно желал — исполнилось: сын встал на ноги, а внучка узнала, что они родственники. Что еще он может сделать для этой женщины, подарившей ему самое дорогое в жизни — семью…
Подбежавшие дочери, засыпали Киру вопросами, и ей пришлось долго отвечать и рассказывать, в общих чертах, конечно, не вдаваясь в трагично-криминальные подробности…
После обеда они дружно решили поехать по магазинам — к школе надо было купить все что нужно (в процессе выяснилось, что не только к школе и не совсем то, что нужно). Вместе с ними кроме Виктора в машине сопровождения поехали Николай и Евгений, взявшие на себя охрану Виктории и Алисы.
55
Хождение по магазинам и бесконечные примерки, вымотали Киру окончательно. После ужина, отправив девочек гулять с Ларионом по участку, она позвонила родителям, пригласила их с Романом приехать около десяти в дом Бурмистрова и попыталась расслабиться в джакузи, но через пять минут в дверь кабинета настойчиво постучали.
— Кира Дмитриевна, к вам гости!
Чуть не зарычав от злости, Кира посмотрела на мобильный телефон, лежащий на низкой тумбочке около ванны (время было почти десять вечера). Громко и медленно, контролируя каждое слово, заговорила с Раисой Васильевной — она стала раздражаться от одного только кислого вида домоправительницы, а от сочетания вида и обиженного голоса на нее нападала прямо-таки нервная чесотка.
— Кто на сей раз, в столь поздний час почтил этот дом своим присутствием.
— Охрана сообщила, что какая-то женщина настойчиво просит поговорить с Вячеславом Львовичем. Они не стали сообщать ей, что он… отсутствует — решили спросить у вас.
— Пусть пропустят. Когда она придет, пожалуйста, проводите ее в гостиную.
Так и не расслабившись, Кире пришлось покидать «теплое убежище», снова одеваться (для гостей — в черные, шелковые брючки и черную, шелковую футболочку, а не в мужскую футболку и длиннющий махровый халат), сушить волосы, подправлять макияж и влезать в туфли на высоком каблуке, а не в без каблучные тапочки или балетки — жена банкира должна выглядеть прилично, даже в десять часов вечера.
Когда Кира спустилась, в гостиной ее ждала невысокая, красивая брюнетка с правильными чертами лица, огромными, черными глазами и осиной талией. Сидя в кресле, она сжимала в руках видавшую виды непонятного цвета сумку и нервно поглядывала на входную дверь гостиной, вскидывая черные не накрашенные ресницы.
Николай сидел на диванчике в холле, держал на коленях открытый журнал и через открытую дверь гостиной внимательно наблюдал за посторонней женщиной — кто знает, зачем она явилась в дом на ночь глядя!
— Добрый вечер, — поздоровалась Кира, останавливаясь напротив гостьи и с интересом разглядывая ее пестрый наряд — поверх желтого с синими цветами и зелеными листьями платья был накинут выцветший голубой, короткий пиджак. — Вы хотели поговорить с Вячеславом Львовичем, но его сейчас нет.
— Его нет, его нет, — несколько раз тихо повторила женщина, глаза ее уставились в одну точку и тут же наполнились слезами. Она смахнула слезы и с надеждой посмотрела на дверь гостиной. — А могу я его подождать? Ведь когда-то же он придет.
— Дело в том, — вздохнула Кира, — что Вячеслав Львович долго не придет.
— Мне приехать завтра?
— И завтра вы его вряд ли застанете дома. Его не будет еще несколько дней… в лучшем случае, а может и больше. Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
— Помочь? Вы?
— Да, я жена Вячеслава и в его отсутствие занимаюсь его делами. Зовут меня Кира Дмитриевна, и если вы расскажите…
— Это — личное дело, и никто кроме него мне не поможет. Мы сами со Славой его решим!
Тон женщины Кире не понравился, но она смолчала — видно, что у человека несчастье и это, в какой-то мере, ее оправдывало, но надо все-таки держать себя в руках, хотя бы при посторонних.
Николай поднялся с диванчика и подошел к двери.
— Боюсь, что Вячеславу сейчас не до чужих проблем, — холодно произнесла Кира, полагая, что разговор окончен. — Николай, пожалуйста, проводите гостью и дайте ей номер своего телефона, чтобы она смогла позвонить и узнать, когда приедет Вячеслав Львович, чтобы с ним обсудить ее личное дело.
Николай кивнул, но женщина повела себя неадекватно…
— Да как вы можете? — закричала она, вскакивая с кресла и с ненавистью глядя на Киру черными, жгучими глазами. — Мы знакомы с ним с самого рождения!
