Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра

Едва я насильно отдираю взгляд от кровати и поднимаю голову, как мои губы встречаются с мужскими. Видел, как я нервничала, ждал. Теперь не дает возможности опомниться. Но я хотела именно этого. Больше бежать не собираюсь.

Чертовски восхитительно. Перед глазами все плывет и темнеет, кровь шумит в ушах. Кожа становится невероятно чувствительной, каждая клеточка тела, касающаяся Райана, горит огнем. Как вышло, что человек, с которым мы пробыли вместе четыре года, так и не научился меня разжигать, а Эперхарту достаточно поцелуя, чтобы заставить умолять? И как я буду жить без этого, когда мое время выйдет? А оно выйдет. И мне нужно взять от него все. Вообще все, что Райан мне позволит.

Если бы только между нами не стоял ныне фальшивый жених и осуждение «Айслекса». Справлюсь ли я со всем этим?

Шумно выдохнув, Райан толкает меня на кровать и, не успеваю я опомниться, накрывает своим телом.

— Знаешь, чего я никогда не понимал? — задумчиво выдыхает он мне в рот и, будто не удержавшись, сильно прикусывает мою нижнюю губу. — Как после некоторых мужчин женщины остаются практически девственницами?

Кровь бросается к моим щекам. Между прочим, на этот раз от злости.

— Ты обо мне говоришь? — с досадой спрашиваю я. — И вовсе это не так.

Но Райан внимания на мои слова не обращает.

— С одной стороны, безумно хочется делать с тобой такое, что окончательно отучит краснеть. С другой, это очень освежающее разнообразие. Сейчас уже никто не краснеет.

— Я сейчас уйду.

— Ты в курсе, что румянец у тебя выступает даже на спине? И груди.

Я упираюсь локтями ему в грудь и с силой отталкиваю. Вот уж чего я не прощаю, так это разговоров о своей способности краснеть. К моему удивлению, Райан отступает без сопротивления. Чувство мрачного удовлетворения смешивается с разочарованием во взрывоопасный коктейль. Сложные мы существа — женщины.

Но бдительность я потеряла слишком рано. Мне следовало догадаться, к чему он завел этот разговор. Потому что едва я слишком увлекаюсь попытками привести свой внутренний мир к некоему равновесию, как между сведенных бедер втискивается мужское колено, а мгновением позже внутренней части бедер касаются губы.

— Нет! — в панике восклицаю я.

— Ну слава богу, а я уж думал, не дождусь твоего коронного «нет».

Не знаю, как ему так ловко удается перемежать слова с поцелуями, но болтовня каким-то чудом распаляет даже сильнее молчания. А я привыкла молчать. Клинт говорил, что это его сбивает.

— Так что теперь?

— Душ! — восклицаю я как самое очевидное.

— Да, конечно, как же без него, — иронично тянет Райан и, вопреки этим словам, накрывает губами…

Из моей груди вырывается стон. Тело сводит судорогой, заставляя изогнуться, приподняться, вцепиться ему в волосы. Господи помоги, для чего я делаю это? Нужно все наоборот. Нужно — оттолкнуть. Еще одно долгое движение языка, и я снова падаю на подушки. Вообще все позабыто. Кроме одной-единственной потребности, имя которой — Райан. Я начинаю опасаться, что мне никогда не будет достаточно этого мужчины. Он — причина моего бесконечного голода, самого сладкого сумасшествия.

Он оставляет меня в покое распаленную и неудовлетворенную, а еще окончательно смущенную. Все перепуталось и в голове, и в теле.

Толчок, и я, вскрикнув, оказываюсь его снова. Рвано, пьяно, жадно я тянусь к его губам языком, но не получаю того, что хочу, потому что новый удар изнутри выжигает все мысли, замещая их потребностью стонать. Именно с Райаном я впервые поняла, что не такая уж нежная и хрустальная, как думала. Но вместе с этим меня топят и сожаления. Возможно, он меня изменил, а я его? Я для него никто, просто забавная симпатичная мордашка, с которой будет интересно поиграться и отдать назад. Клинту.

Сознание уже теснит знакомое тягостное марево, но у меня достает контроля загадать: пожалуйста, если я для него хоть что-то значу, пусть он издаст хоть какой-то звук. Стон, крик, рык, да хоть ругательство — неважно. Только не вздох, коего я удостаивалась до этого.

Я всматриваюсь в лицо Райана, стараясь уловить момент. Сейчас для меня это важнее всего. Но неминуемо проигрываю и проваливаюсь в гулкую пустоту удовольствия. Мне не хочется кричать, не хочется отдавать ему больше, чем он готов подарить мне, но ничего не выходит. Даже прокушенная губа не помогает сдержать мольбы и стоны. И во всем этом я опять одна. Ни единого звука, он как будто даже дыхание контролирует.

Я вся дрожу, тело ватное, непослушное, чужое, усталое и счастливое. А я — нет. Меня не покидает ощущение, что я проиграла. Я так мало в этом смыслю, что даже не могу понять, где именно проиграла. Или что. В смысле, что кроме собственного сердца.

— Тебе хоть бывает со мной хорошо? — спрашиваю я, едва придя в себя. Старательно не гляжу на Райана, потому что не знаю, что увижу.

— Странный вопрос. А иначе зачем бы все это?

Он у меня спрашивает. Да я понятия не имею! Но ведь я тоже зачем-то говорила Клинту, что мне с ним хорошо, даже не представляя, где находится это самое «хорошо». Однозначно, у Эперхарта совершенно иной случай, но что-то ведь заставляет его контролировать себя так, будто от этого жизнь зависит. Или нет. Или ему просто… так же, как мне с Клинтом.

— Я хочу еще искупаться. Можно?

— Не нужно спрашивать.

Я ухожу, но на этот раз даже не вспоминаю о необходимости прикрыться. Мне вообще становится на удивление безразлично происходящее. И даже немного нервирует то, что за спиной слышны шаги.

Привыкать к Райану Эперхарту в неформальной обстановке так же сложно, как и на работе. Один момент я порхаю от счастья, а на следующий уже лечу вниз, сброшенная оттуда им же. Ровно не бывает. За прошедшую ночь я понимаю, что могу делать с его телом что угодно, не обязательно в сексуальном плане, но в душу лезть категорически запрещено. При этом сама я могу что-то рассказать и даже получить вдумчивый ответ. Вот только без взаимности эта… опция отталкивает.

Я просыпаюсь рано утром, прижавшись к боку Райана и, удостоверившись, что он спит, рассматриваю. Тихо, как мышка. Темные густые брови с парой жестких седых волосков, капризные губы, длинные ресницы, расчерчивающие стрелами теней скулы в утреннем свете…

Эперхарт, будто почувствовав внимание даже сквозь сон, отворачивает от меня голову. Ну, Валери, съела? Кажется, у меня только один вариант сохранить себя в этом безумии: не принимать все близко к сердцу. И цепляться за защиту в лице Клинта, который якобы все еще со мной. Не для Райана, а для себя. Я не смогу ночевать здесь часто, как Сибил, да и вообще проводить много времени с Эперхартом. Это обязано стать моим спасением. И еще ребята. Иначе так недолго повторить одинокий путь Сибил.

Некоторое время я верчусь в кровати, пытаясь устроиться поудобнее и, что удивительно, действительно засыпаю. Уткнувшись носом в бок Райана.

Второе пробуждение странное. Неловкое, не добровольное. Я просыпаюсь от ласк, которые, не успеваю я понять, где нахожусь, набирают градус, оставляя меня в разнеженной беспомощности.

— Сколько людей здесь работает? — спрашиваю я, когда улыбчивая коренная островитянка по имени Мэгги уходит, накрыв нам столик на балконе. Потому как «на террасе Валери сгорит за пять минут». Я бы лучше сгорела, лишь бы насладиться солнышком, но у Эперхарта свои представления о том, что со мной надо делать и чего — не надо. Насмехаться над моей тонкой, белой, не способной защититься от ультрафиолета или не выдать усилившийся кровоток кожей — можно и нужно, а вот под солнышко ей никак нельзя. Ладно, это ерунда. При большом желании обгореть я и без Эперхарта успею. Благо скоро все равно уезжать.

— Двое: садовник и Мэгги. Оба приходящие. Не люблю лишних людей в доме.

— Значит, по поводу Винтерса я угадала? Он же не садовник?

— Винтерс отшельник, живущий неподалеку, еще выше в горах. Я помогаю ему с доставкой продуктов, он порой присматривает за домом. Или за мной после укуса змеи, хотя этот позорный факт я бы предпочел из биографии стереть.