Керстин Гир - Непристойное предложение
— Детей! — Петра подпрыгивала от смеха на прилавке. — Забрать.
— О Боже! — испугалась я. — Что мы наделали? Она же не сможет вести машину!
— Не-е, — удовлетворенно сказала Эвелин.
— А бедные дети? Они теперь будут ждать маму перед детским садиком.
— Дети никогда не ждут перед садиком, а всегда на территории, под присмотром. И если никто не приходит их забрать, то воспитатели ставят в известность отцов. Или старших детей, — ухмыльнулась Эвелин.
— Эвелин, ты жестока, — возмутилась я.
— Не-е, — ответила Эвелин. — Я просто считаю, что наша кривоножка заслужила наказание.
— Но бедные дети…
— Ты хотела бы иметь такую мать?
— Родителей не выбирают, — проговорила я. — О Боже, Эвелин, мне и в самом деле ужасно плохо. Ты уверена, что в звездочках ничего не было?
— Абсолютно, — сказала Эвелин.
— Тогда это, должно быть, обезжиренное масло, которое я не переношу.
— Оливия, душа моя, не существует никакого обезжиренного масла.
Эти слова произвели на Петру такое впечатление, что от смеха у нее изо рта пошла пена.
— Ты бы легла лучше куда-нибудь, хоть на диван, — попросила я ее.
— Да, в первый раз такого с ней быть не должно, — сказала Эвелин.
А Петра все смеялась и смеялась. Когда она слезла с прилавка, чтобы куда-нибудь идти, то не попала в дверь и ударилась лбом о дверной косяк. Но это не привело ее в чувство, потому что смеяться она принялась еще пуще. Когда мы наконец уложили ее на диван, я со страхом посмотрела на Эвелин.
— От этого можно умереть?
— Посмотрим, — произнесла Эвелин и беспечно засмеялась.
Боль у меня в животе стала сильнее. Едва я успела добежать до туалета, меня вырвало.
— Твои коржики и в самом деле способны подавлять аппетит, — сообщила я, вернувшись назад в магазин.
Эвелин задумчиво посмотрела на меня.
— Похоже, причина твоего недомогания совсем в другом. Когда у тебя последний раз были месячные?
Глава 14
Я тупо уставилась на Эвелин.
— А что? — Я не вела никаких глупых календарей по поводу месячных.
— Гм, — произнесла Эвелин.
— Нет, — сказала я.
Нет, судьба не могла так со мной поступить! И так уже всего было достаточно.
— У меня есть еще один тест на беременность, — сказала Эвелин и поморщилась. — Был куплен про запас. — Она ухмыльнулась. — Я уже собиралась было продать его на аукционе.
— Нет, — повторила я.
Я не могла быть беременной. Это было просто невозможно. Это же была жизнь, а не глупая «мыльная опера».
Забеременеет ли Оливия от своего деверя, и как она расскажет об этом своей невестке, которая долгие годы безуспешно пыталась завести ребенка? И бросится ли Оливия с моста, что больше подошло бы глупой продавщице Петре? Смотрите в нашем сериале и не переключайтесь, потому что грядет новый поворот в нашем сериале: Гертнеры — семейство самоубийц.
Эвелин подтолкнула меня к выходу.
— Пойдем же. Самообман в данном случае ни к чему хорошему не приведет.
— Но я не могу быть беременной, — сказала я. Я не могла и не имела права. И не хотела.
Эвелин высоко подняла брови, точно так, как это всегда делал Оливер.
— Оливия, это не так невероятно, что ты можешь забеременеть.
— Невероятно, невероятно, — с нажимом повторила я.
— Но это жизнь. — Эвелин потянула меня за локоть.
— А что же с Петрой?
Петра продолжала хихикать, лежа на диване.
— Она спокойно полежит здесь одна, — сказала Эвелин.
— Я тебя боюсь, — сказала я.
На стоянке перед питомником господин Кабульке помогал загружать саженцы лавровишни в машину Эберхарда и Катинки. Очевидно, несмотря на все уговоры Фрица, Эберхард решил-таки купить самые маленькие и дешевые растения. Это означало, что еще пару лет все кому не лень смогут созерцать толстый живот Эберхарда, направляющегося к бассейну.
В доме было тихо и спокойно, и не последнюю роль в этом, очевидно, играли подобранные Эвелин для покраски дверей и стен тона. Эвелин повела меня в ванную.
— Мне очень жаль, но здесь все еще погано, — извиняющимся тоном сказала она.
— Я знаю. Это же все-таки мой дом, Эвелин.
— Ах, и правда. Вот тест. Пользоваться им предельно просто.
— Эвелин, я не беременна.
— А почему нет?
— Мы пользовались презервативами, — сказала я и покраснела до кончиков волос.
— Я знаю, — сказала Эвелин. — Черными!
Второй раз за этот день земля ушла у меня из-под ног. Я побледнела и опустилась на бортик ванны.
— Откуда ты знаешь?
Эвелин изумленно посмотрела на меня.
— От Оливера, конечно. Ты думала, что мы больше не разговариваем друг с другом?
— Это он тебе рассказал? — Я не могла в это поверить.
— Ну, не во всех деталях, конечно, — сказала Эвелин. — Но достаточно, чтобы заставить меня ревновать. — И с горечью добавила: — Он великолепен в постели, правда?
Я была не в состоянии что-либо ответить.
— Но я хотела бы сказать, что в немалой степени это и моя заслуга, — продолжала Эвелин. — Последние семь лет именно я в конце концов имела эксклюзивное право им пользоваться.
Я лишь тупо смотрела на нее.
— Презервативы не всегда функционируют безотказно. Они могут треснуть, если использовать какие-то кремы или что-то такое.
— Но мы не пользовались никакими кремами, — прервала я ее.
Эвелин казалась мне зловещей. Она вздохнула.
— Оливия, что с тобой случилось?
— Ты внушаешь мне страх, — честно призналась я. — У тебя есть все основания меня ненавидеть. Но я не хотела, чтобы ты хоть когда-нибудь узнала об этом. И не понимаю, почему Оливер рассказал тебе об этом.
— Потому что мой муж ничего не может носить в себе. И потому что из-за этой истории он оказался в каком-то ступоре. Ему нужен был совет из женских уст.
Я совершенно не понимала, что она несет.
— И что ты ему посоветовала?
— Я посоветовала ему просто подождать, — сказала Эвелин. — Женщины с характером не бросаются из объятий одного мужчины в объятия другого.
— Но я не отношусь к числу женщин с характером, — сказала я.
— Отчего же? — сказала Эвелин. — У тебя есть характер. У тебя только нет стиля. Но над этим можно и нужно работать, и об этом я также сказала Оливеру. Он же влюблен в тебя, ты знаешь?
— Что? — Что это только что сказала Эвелин? На какой-то момент мне показалось, что внутри у меня поднимается теплая волна радости. Но это продолжалось недолго. — Эвелин, как же ты должна меня ненавидеть!
Эвелин снова вздохнула.
